- Ложись, Джо. -
Охнув, я осела он постель, выпучив глаза, как загнанная лошадь. И еще одно чувство пронзило меня, кровь в жилах была подобна холодной шипучке, пузырьки колючего страха наполняли вены, распирая их изнутри, грозя взорваться мириадами ярко алых брызг, и окропить все вокруг.
Никогда в жизни страх такой силы не овладевал мной, казалось, я балансировала на пальцах ног на отточенной как бритва грани, больно, очень больно, но приходилось терпеть, чтобы удержаться на тонкой границе жизни, отделявшей меня от небытия. Каждый нерв трепетал от кошмарного напряжения, и казалось жил своей собственной жизнью, внося разлад в работу всего организма. Это было ужасно, но и в то же время это было безумно приятно. Это было сродни возбуждению, которого мне еще не приходилось испытывать.
Я сидела на черной постели, вцепившись скрюченными пальцами в блестящую ткань. Тихий шорох жесткой ткани пробился через туман окутывающий сознание. Подняв голову, я посмотрела на противоположный край постели. Раздвинув блестящие складки, женщина шагнула ко мне. Я едва успела сжать губы, так как еще немного, и разинула бы рот глупо, совсем по-детски.
Она была не просто прекрасна, я с трудом могла подобрать слово, которое бы характеризовало ее наиболее полно. Даже если бы я произнесла все известные мне эпитеты, прибавляя к ним превосходную степень, и то не смогла бы даже на четверть описать ее.
Кожа женщины была бела как мрамор, и такой же идеально гладкой и прекрасной. Высокая стройная фигура поражала идеальными пропорциями и грацией, полу полуобнаженную грудь увенчивали темно-розовые бутоны сосков, просвечивающие через прозрачный черный газ, окутывающий ее подобно туману. Длинные, тяжелые, черные как ночь волосы падали на плечи, сбегали по спине и качались как черные водоросли во время приливов, достигая гладких упругих бедер.
Лицо, столь же прекрасное, как и ее тело, но самым удивительным были ее глаза.
Эти глаза цвета молодого миндаля смотрели на меня с таким внимательным и нежным интересом, что я впервые почувствовала, что вполне могла быть поглощена самым сильным и страстным чувством к этой женщине.
Я смотрела не отрываясь, как она подходила ко мне шаг за шагом. Потом она опустилась на колени и поползла ко мне по черному вышитому покрывалу. Двигалась она грациозно, как красивое и редкое животное. Каждое движение было полно скрытой силы и страсти.
- Я так давно жду тебя, что уже начала уставать от ожидания, но ты появилась и теперь я снова готова жить как раньше, вернуть себе всю власть, силу и любовь своих поданных, и я хочу тебя. Ты нужна мне, никто не знает твоих истинных возможностей, и только со мной будешь по-настоящему счастлива. Я люблю тебя, и так долго ждала твоего появления. –
Она была совсем рядом, я могла даже чувствовать тепло исходившее от ее кожи. Я смотрела в ее глаза не отрываясь, как будто загипнотизированная ее удивительными глазами. Еще миг, и она прикоснется ко мне, я видела по ее глазам на сколько сильно ей этого хочется. В самый последний момент мне хватило сил оттолкнуть свое неподатливое тело и рухнуть на пол. Перевернувшись на спину, я смотрела на нее с пола. Движение далось мне с таким трудом, что я едва могла перевести дыхание. И страх, он снова был рядом, был во мне, гнал по венам кровь с такой скоростью, как будто я не лежала на полу подобно бревну, а бежала, будто за моей спиной выросли крылья. Страх был этими крыльями.
- Что вам от меня надо? – Я не смогла узнать своего голоса, так он был низок от спазма стянувшего голосовые связки. Это был скорее хрип, чем человеческий голос.
- Мне нужна ты, я же сказала. – Она склонила голову, смотря на меня, от этого тяжелые прямые волосы хлынули с ее плеч как черные потоки дегтя или горячей смолы.
- Я не знаю, кто вы, и зачем преследуете меня, но я не собираюсь вам подчиняться. – Это прозвучало как жалкий лепет, все равно как если бы грудной младенец решил спорить со своей нянькой, пришедшей поменять ему пеленки.
- Я та, для кого ты была рождена и предназначена. Когда ты придешь ко мне, ты забудешь все свои прошлые увлечения и разочарования, потому что со мной обретешь блаженство, радость и любовь. – Это было утверждение, которое ничто не могло поколебать.