Далеко, в тихом уголке под берёзами, под одеялом из опавшей листвы... сил не было продолжить. Что слова? Даже мысль падала на лету и лежала, обняв крыльями тот последний клочок земли — огороженный, ровно на одного человека. Вместо того чтобы обнимать Инессу на двуспальной кровати, понадобилось зачем-то перебираться в эту тесную постель. Золотое сердце остановилось навсегда внезапно, посреди улицы.
Какая-то отстранённая, анализирующая часть «я» наблюдала бесстрастно, отмечая все стадии горя, сменявшие друг друга, как по учебнику. Даже в самый разгар ослепляющего и оглушающего, нестерпимого, стонущего сквозь зубы протеста этот внутренний аналитик не терял своей трезвости. Инесса поражалась его бесчувственности, но он же и спасал её. Перекрывал газ, держал у перехода, заставляя всё-таки дождаться, когда загорится зелёный свет. Не давал оступиться, подсказывая, что таким способом туда не попасть, воссоединения не будет. Не только тела будут лежать в разных односпальных оградах, но и души не встретятся. Не гладят за такое по головке высшие силы.
Тёплое, пушистое прикосновение вернуло её в реальность осеннего вечера, под кленовый полог, озарённый фонарями. Зеленоглазая трёхцветная кошка тёрлась об её ногу, громко мурлыча и задрав хвост. Во дворе жили несколько кошек, подкармливаемых жильцами, но такой Инесса среди них не встречала. Какая-то новенькая.
— Привет, — невольно улыбнулась она, протягивая руку.
Кошка сама льнула к ладони, бодалась головой, подставляла ухо для почёсывания. Непрерывно слышалось ластящееся прямо к сердцу «мурррр».
— Привет, — повторила Инесса, чувствуя под ладонью живое, вибрирующее от мурчания тепло. — Ты откуда взялась, такая ласковая? И упитанная. Может, ты чья-то? Домашняя? Ты не потерялась, а? А может, просто погулять вышла?
Кошка запрыгнула к ней на колени, продолжая ластиться. И правда упитанная, отнюдь не лёгонькая, килограммов пять пушистого веса. Большая девочка.
— Ты ж такая хорошая, — приговаривала Инесса, зарываясь озябшими пальцами в тёплую шёрстку. — Ты ж такая красотка! Ну, чего ты трёшься? Мне даже угостить тебя нечем.
Впрочем, дома была охлаждённая курица. Ещё не приготовленная, ждавшая своего часа — наверно, именно вот этого. От этой мысли уголок губ приподнялся.
— Ну что, киса, хочешь курочки? Тогда пойдём.
Кошка, мягко спрыгнув на усыпанный листьями асфальт, проворно побежала за ней. Она то и дело льнула к ногам, и Инесса ласково погрозила пальцем:
— Не путайся, запнусь ведь о тебя!
Кошка будто понимала слова. Она села в прихожей и обернула лапки хвостом, следя за разувающейся Инессой большими, выпуклыми глазами тёплого светло-зелёного оттенка.
— Какая культурная гостья, — усмехнулась Инесса. — Ждёшь приглашения? Ну, заходи.
Курица была разделана. Снимая мясо с костей, Инесса откладывала кусочки на блюдце для кошки. Угощение она поставила под кухонный стол. Гостья вежливо принялась за еду. Ела она неспешно, степенно, без жадности. А Инесса готовила ужин для себя: часть куриного мяса она поставила тушиться с картошкой, а часть убрала в морозилку.
Обследование у ветеринара показало, что кошка очень здоровая и ухоженная для уличной — видимо, всё-таки домашняя. В пользу этого говорил и тот факт, что она была стерилизована. Как ни хотелось Инессе оставить ласковую красавицу себе, она всё-таки расклеила на улицах объявление о найденной кошке со своим телефоном и фотографией пушистой гуляки, которую распечатала для пущей точности на цветном принтере, чтобы передать все особенности окраса. Кто-то, вероятно, сейчас искал её, тревожился и огорчался.
Спустя два дня, в точно такой же тихий и тёмный вечер, полный шуршания кленовой листвы, Инессе позвонили. Женский голос сказал:
— Здравствуйте, я насчёт кошки... Кажется, это моя.
— Добрый вечер, — поздоровалась Инесса. — Вы уверены?
— У неё особая примета, которую на фотографии не видно — чёрное пятнышко в виде сердечка на спине, ближе к хвосту.
— Да, действительно, такое пятнышко есть.
Голос был приятный, молодой, обладательнице могло быть около тридцати. В нём дрожало волнение и мурлыкала любовь, и это отчего-то задело сердце Инессы странной грустью. Осень шуршала ласково, утешительно: вот и нашлась любящая хозяйка. И всё будет хорошо — у кошки. А у Инессы — по-старому. Впрочем, ей не привыкать играть в карты-листья с осенним сумраком.
— Я смогу подъехать к вам примерно через час, — сказала хозяйка. — Я с работы сейчас еду, надо домой заскочить за переноской.