Все люди, связанные с миром природы (всегда волшебным), – немножечко колдуны. Охотник, например, владеет своей охотничьей магией. Он очень уязвим и потому вооружен огромным количеством суеверий. Каждому известно охотничье пожелание на удачу – «ни пуха, ни пера». Охотники никогда в лесу не называют медведя медведем, а говорят «дедушка», «хозяин тайги», чтобы не привлечь, не позвать его. Охотник не разрешает другим трогать свое ружье, потому что это только его инструмент, в чем-то магический. Так же и рыбак не даст прикоснуться к своей удочке и никогда не станет свистеть на воде, чтобы водяной не услышал и не ответил (ведь если водяной свистнет в ответ – налетит буря и перевернет лодку).
Важная роль отводилась в старину и пастуху, ведь он отвечал за существенную часть жизни деревни. Сегодня пастушеская магия уходит, потому что стаду в поле ничего особенно не угрожает. Но прежде стада нередко пасли в лесу, где скот могли задрать дикие звери. И пастуху приходилось договариваться с лешим, с силами природы. Иногда он обещал лешему корову в награду за охрану всех остальных. И если волки задирали корову, ее воспринимали как принесенную жертву. Отвечавший за это пастух использовал множество магических ритуалов. Выгон совершался обязательно в Егорьев или Николин день, либо как только станет тепло, но не в понедельник, среду, пятницу или субботу, а также не в тот день недели, на который попало в текущем году Благовещение. Вечером накануне выбранного дня пастух обходил дома и собирал с коров по клоку шерсти, затем он запекал эту шерсть в специальный хлеб, который скармливал наутро скоту. То же самое делали и хозяйки, каждая со своим животным. Утром он трубил в рог или в берестяную трубу, оповещая всех о времени сбора. Коров прогоняли через ворота, сооруженные из трех жердей, поставленных в форме буквы П, или из двух соединенных макушками березок, и собирали в специально огороженном месте. На землю в воротах клали замок с ключом или крюк, кочергу, пояс и тому подобное, а сверху вешали икону. По обе стороны прохода у столбов клали замок и ключ, половинки расколотого надвое полена, два куска воска, нож и камень. Скот также иногда прогоняли между двумя кострами или дымящимися головешками. Собрав всё стадо вместе и скормив коровам специально приготовленный хлеб, пастух трижды обходил их «по Солнцу» (по часовой стрелке). Этот сложнейший магический обряд, который сегодня отмирает, еще несколько десятилетий назад проводили в деревнях.
Умели такие люди и принимать роды. Повитуху (повивальную бабку) тоже во все времена считали человеком особым: она не просто оказывала медицинскую помощь, а присутствовала при важнейшем моменте – при входе человека в мир живых, пересечении им главной границы, когда он особенно уязвим. Поэтому она еще и омывала ребенка после рождения, совершая магическое действие – смывая с него следы того, неживого мира, из которого он пришел. В воду при этом клали, например, серебряную монету или яйцо – очевидно, как символ жизни. Затем она проводила различные обряды с последом и с той самой «сорочкой», в которой иногда появляются на свет малыши. На Руси, как и везде, всем этим элементам, сопутствующим рождению, приписывали волшебные свойства. Пуповину, которую повитуха перевязывала волосами роженицы, потом хранили отдельно – считалось, что она обеспечит ребенка здоровьем.
Понятно, что речь идет об очень древней магии, дошедшей до нас с каких-то совершенно незапамятных времен. Постепенно языческие верования перемешивались с христианством, и это, в общем, никого не удивляло. Те же самые бенанданти неспроста никак не могли понять, чего от них хотели инквизиторы: они же сражались за Христа и Деву Марию.
Выдающийся специалист по Средним векам Арон Яковлевич Гуревич в своей знаменитой книге «Категории средневековой культуры» приводит удивительные примеры того, как магия пронизывала жизнь средневекового человека и, в частности, как она защищала его. В то время человек постоянно находился в опасности: ему угрожали болезни, враги, непогода, голод, стихийные бедствия. Он чувствовал себя незащищенным и потому апеллировал к волшебным силам, моля их о защите. Обращаться к ним было надежнее через посредника. И, как отмечает Гуревич, эти функции возлагались не только на шаманов, знахарей и колдунов, но и на священников, которым, казалось бы, следовало заниматься прямо противоположным и бороться со всеми этими силами. Ученый хорошо показывает нам, как разделены были в Средние века (да и не только тогда) таинства, совершаемые в церкви, – причастие, исповедь и так далее, – и то, что называется сакраменталиями, – католические священнодейственные обряды или предметы, в этих обрядах освященные и обладающие силой: святая вода, или соль, получившая благословение священника, или свечи, которые вне церкви обретали языческое значение.