Он перевёл взгляд на тёмную линзу аномалии. Материя внутри неё дрожала, дышала тяжело и прерывисто. Белёсые облака сформировались в плотное кольцо. Око готовилось нанести последний удар. После него не останется ничего от стройного и понятного мира, с таким трудом восстановленного после Войны, от этих чётких светящихся линий, покоя и благородной красоты.
Тонкие пальцы Химала-Чи коснулись бледного лба, бело-лунный рисунок на щеках помутнел и окрасился зелёным, а глаза уставились в жёлтый экран. Там, на ближайшем фронте перед аномалией, собирались сейчас самые важные сведения. Возможно, удастся выяснить хоть что-то, выиграть хоть каплю времени.
Комендант открыл карту прогноза движения вихревого фронта – скорость его приближения росла. Потянулся к кнопке вызова диспетчера.
Внезапно чёрная линза расширилась, выгнулась дугой. Пустота за ней забурлила колдовским варевом, выплёскиваясь длинными протуберанцами тёмной материи. Распахнулась, огибая округлые края линзы, вбирая и тут же расплескивая облака тахионов.
На короткое мгновение открылся тёмный коридор.
– Диспетчер, срочно отзывайте исследовательскую платформу! Активировать защитное поле станции на полную мощность! – рептилоидные глаза коменданта потемнели. Он подскочил, приник к монитору.
Мгновения нанизывались на нить тревожного ожидания: исследовательская платформа втянула внутрь щупы датчиков и визиров. Медленно развернулась. Качнулась в сторону Ас-Тар. Медленно. Все слишком медленно.
– Быстрее, быстрее, – шептал комендант. Гравитационная аномалия обогнула Око, выйдя на линию горизонта событий, в одно мгновение раскрыла смертоносную сердцевину.
Рассекая пылевые облака, из войда вырвался продолговатый объект: вытянутый корпус с прорезями маневровых двигателей, стабилизаторов и щетиной бортового вооружения, приподнятый горб. Вращаясь, он врезался в исследовательскую платформу Катима-Чи, отскочив от неё, прорвал защитное поле трассы Аб-Суантан, и, наматывая сине-зелёные силовые кабели, замер в искусственном гравитационном поле.
По коридорам станции медленно расползался вой аварийных сирен.
Комендант субпространственного тракта Аб-Суантан, окаменев, смотрел на искорёженные останки транспорта Катима-Чи, своего сына.
***
Первое, что почувствовала Ульяна, придя в себя, – острая боль под рёбрами. Сдерживающее поле сработало жёстко, удержав в кресле и выровняв возросшее давление. Спасти жизнь иногда проще, чем здоровье.
– Эй, как вы там? – прохрипела, ослабляя тиски и переводя дыхание.
В рубке темно: аварийное освещение не в счет, в его красноватых бликах почти ничего не видно. Мельком взглянув на данные навигационного ориентирования, отметила, что они выскочили в зону неизвестных корректур.
Terra Incognita, чтоб её.
Девушка свесилась с кресла, посмотрела вниз – Артём дышал тяжело, был бледен, но, без сомнения, жив. Слева от него скрючился Вася Крыж. При выходе из торсионного вихря, пытаясь зафиксировать данные сигнатур, он ударился о консоль, и теперь кровь из разбитого виска тонкой струйкой стекала на синий китель.
– Артём, Вася! – позвала.
Бортинженер пошевелился, потянулся к консоли – проверять её сохранность.
– Что за чёрт, а?
Кирилл растянулся у стены, под обзорным демоэкраном, на котором расцветало изображение удаляющегося торсионного фронта.
– Артём! – Ульяна попробовала выбраться из кресла, острая боль под ребрами отбросила назад. Застонала.
Пауков рывком пришёл в себя, подскочил. Бросив взгляд на Ульяну, активировал обновление биотелеметрии, поступавшей на его персональный креоник от каждого члена экипажа. Вывалился из кресла, направился к Киру. Осмотрев, торопливо считал данные, ввел пневмошприцем стабилизатор.
Второй навигатор шумно выдохнул и открыл глаза.
– Это что было? – прохрипел.
– Это рассчитанная тобой точка выхода из транзакции без навигационных опасностей, судя по всему, – проворчал Василий, перезагружая карту кодов. – Я нас не вижу ни в одном из известных секторов. Куда нас занесло, интересно? – и напряжённо добавил: – Что хочу сказать: мы в гравитационном поле, и у нас подозрительная хрень по правому борту… Тахионное облако повышенной активности. И не нравится мне жутко.
Ульяна старалась не дышать полной грудью, чтобы боль под рёбрами не мешала соображать.
– Я тоже её наблюдаю, – прошептала. – Перебрось мне данные по её спектру.
Она искоса наблюдала за передвижениями генетика – тот подошел и, хмуро глянув, ввёл в предплечье дозу сенсадина. Спросил, едва дотронувшись до тонкого запястья:
– Ты как?
Девушка слабо улыбнулась и подмигнула. Приятный холодок от обезболивающего и действие медвосстановителя возвращали её к действительности.
Зашипела мембрана, впуская в рубку клириканца Ираля Танакэ, высокого и широкоплечего гуманоидизированного рептилоида (собственно, от предков ему и достались-то только глаза с вертикальным зрачком да скверный характер):
– Что случилось? – он был хмур и раздражён, по всей видимости, желание отдохнуть в каюте обошлось ему боком: на виске темнел кровоподтек, от уха до подбородка – ссадина.
– Врезались в торсионный вихрь внутри транзакционного коридора, – спокойно сообщила Ульяна, надевая височные диски и подключаясь к искину «Фокуса». – Вась, где сигнатуры? Ты долго ещё? Хочу знать, куда нас занесло.
Василий пробормотал:
– Где б ещё добыть те сигнатуры. Погоди минуту, Ульян: реально, ерунда какая-то… Неопознанная…
Ираль тяжело опустился на своё место рядом с Крыжем, заглянул в раскрытый каталог сигнатур, хмыкнул.
Ульяна, войдя в нейросеть «Фокуса», увидела скомканные и накрученные на корпус силовые кабели, огромную платформу справа по курсу, напоминающую хрустальный плафон, снующие вокруг неё шлюпки. За спиной, закрывая добрую половину панорамы, чернела пульсирующая линза. Отправила визуализацию на центральный монитор:
– Зацените панорамку.
Ребята присвистнули.
Приглушенный голос Васи Крыжа сообщил:
– Считываю фактические сигнатуры объекта по правому борту. Аналогов в каталоге найти не могу… Если бы природа знала о существовании наноколлапсаров, то я бы сказал, что это именно он, – пробубнил бортинженер и айтишник. – Квантовая вибрация нестабильная. Наблюдаю рост в арифметической прогрессии. Скачками идет.
Ульяна повернула голову, прислушиваясь к голосу старпома:
– Крыж, какой наноколлапсар, инквизиции испанской на тебя нет – пороть такое, – Кирилл кряхтел, усаживаясь на своё место и подключаясь к нейросети. Ульяна молчала, ожидала реакции, когда он увидит происходящее собственными глазами. Дождалась: – Ого. Вот это да-а.
– «Фокус» странно реагирует, – проговорил Артём. Ульяна встрепенулась, перевела взгляд на монитор. – Фиксирует ментальную активность от коллапсара. Ульян, тоже видишь?
Она видела. По спине пробежал холодок.
– Он фиксирует мыслительную активность из объекта? – хмыкнул Василий. – Чёт я не понял, как такое может быть.
Артём задумчиво пояснил, взвешивая каждое слово, будто пробуя его на вкус:
– В неизвестной части галактики есть цивилизация и у них есть разумная штука, своими свойствами напоминающая разумную чёрную дыру, или в неизвестной нам части галактики есть существа, напоминающие разумные чёрные дыры. Так понятнее?
Вася Крыж шмыгнул носом:
– Вот умеют изъясняться некоторые: было ничего не понятно, а, как объяснили, вообще мозг выморозился…
– Не ссорьтесь, мальчики, – примирительно прошептала Ульяна. – Послушайте.
Она переключила датчики, и под куполом рубки прошелестело слово:
– Чи-ба…Зиваратэ…
– Это изнутри аномалии? «Тчи-ва»? – переспросил Кирилл, поморщившись.
– Оно повторяется каждые три-четыре секунды, то громче, то тише, – пояснила Ульяна. – То ли тчи-ва, то ли тши-ва… Понять не могу, помехи мешают. Вась, что со связью? Почему фонит?
– Я работаю над этим, – проворчал айтишник, снова уткнувшись в каталог сигнатур.