Знакомый инженер-железнодорожник известил Ткаченко о предстоящей этой ночью погрузке боеприпасов со складов в вагоны. Порожняк уже подготовлен и стоит на запасном пути.
— События вносят коррективы, Паша, — повеселел Ткаченко. — Вот когда мы можем еще сделать попытку. Конечно, будут грузить и химические снаряды.
Осведомившись, на какой станции предполагается погрузка, Паша известила об этом находившегося у Марии Ивановны Дунаевой связного партизанского отряда.
— Сегодня. В полном боевом! — предупредила он Вольного.
— Где встречаемся?
— Приходи через час к Алексею Дмитриевичу. Вместе все обсудим.
Немцы грузили снаряды в крытые железнодорожные вагоны. Шум машин, краткие распоряжения офицеров, лай собаки — все тонуло в спугнутой ночи. Ткаченко, Савельева и Вольный, облачившиеся в немецкую военную форму, издали следили за передвижением автотранспорта. Машины с небольшим интервалом подъезжали к вагону, и солдаты уныло сгружали ящики. На каждой машине и у вагона стояли часовые.
Погрузили уже два вагона, а подпольщики все выжидали удобного случая. Когда к станции подъехали две грузовые машины и стали на расстоянии в десять-пятнадцать метров друг от друга, Ткаченко и Вольный незаметно подошли туда, где, по их расчетам, могла остановиться третья машина. Паша осталась на месте: в случае какой опасности — должна просигналить.
Шоферы второй и третьей машины пошли помогать разгружать первый грузовик. Но на посту стояли часовые.
— Хальт![15] Кто идет? — окликнул часовой третьей машины подходившего Ткаченко.
— Поверяющий, — ответил на немецком языке Алексей Дмитриевич.
— Пароль?
Часовому не пришлось услышать ответ. Вольный успел обойти его сзади и финкой ударить в затылок. Часовой упал. Ткаченко изготовил автомат, а Вольный бесшумно забрался в кузов. Глаза свыклись с темнотой, н Ткаченко отчетливо увидел впереди силуэты двух других часовых.
Паша, оставшись одна, присела и нервно пощипывала засохшую травку. Незаметно нащипала целый ворох. Почему так долго? — волновалась. Наконец показались. Трудно различить, какой предмет нес в охапке Вольный, но Паша догадалась, и от этого чаще забилось сердце.
— Двигаться осторожно и быстрее, — с пересохшим от волнения горлом сказал Ткаченко.
Вся операция продолжалась три минуты. Разгрузка машины, как засекли, длилась 7–8 минут. Значит, немцы спохватятся через 14–16 минут. За это время Вольный далеко унесет похищенный баллон.
Алексей Дмитриевич и Паша пошли в другую сторону с расчетом увести след от Вольного. В роще они спрятали в подготовленной яме немецкое обмундирование и оружие.
— Запомнишь место? — шепнул Алексей.
— Конечно!
— Теперь идем в обход, войдем в город с западной стороны.
Наступавший рассвет огласился автоматной стрельбой. Тревога! Во все концы полетели донесения: «Убит часовой, похищен баллон».
К месту происшествия прибыл шеф гестапо Фишер. Сюда приехали гестаповцы, жандармы, военные следователи. По следу пустили ищейку. Солдат едва поспевал за серым псом, рвавшимся вперед. Он привел к тому месту, где Паша коротала секунды и нервно пощипывала высохшую траву. Пес залаял. Подъехали на машине эксперты. Что здесь? Маленькая кучка высохшей травки. Определили: ее рвали сегодня ночью, недавно.
— Дать след!
Двое солдат побежало за собакой. Она привела к кустарнику. Посмотрели: вскопанная земля. Разрыли. В яме обнаружили немецкие мундиры и автоматы. Установили: все было зарыто сегодня. Ночью. Недавно.
— Дать след!
Собака устремилась дальше, она безошибочно повела в обход города. Но на западной окраине города, на шоссе, след внезапно оборвался. Пес забегал вперед, назад, лаял, но дальше не бежал. Немцы рассудили: преступники удалились в город на автомашине.
— Выяснить, кто утром проехал по этой трассе! — распорядился Фишер.
В типографию и в банк Алексей Дмитриевич и Паша пришли, как всегда, вовремя. Чуть воспаленные глаза не выдавали их. Они работали без задержек. Еще оставались в неведении о преследовании. Избежать его удалось им благодаря счастливому случаю. Старик-возница охотно подвез их к главной уличной магистрали. Там они смешались с рабочими и служащими, каждый пошел на свою работу.
Погоня за Ткаченко и Савельевой увела немцев от Вольного. Это дало ему возможность добраться до маяка, а оттуда — в отряд.
Обстановка в Луцке накалилась. Гестапо, возмущенное дерзкой вылазкой «красных агентов», провело широкую акцию против населения. Массовые обыски и аресты всколыхнули город. Многих, кто был на подозрении, бросили в тюрьму и за колючую проволоку. Согласно списку адресов, подготовленного тайными агентами, жандармы ворвались ночью и на квартиру к Савельевым. Евдокия Дмитриевна перепугалась. Она ничего не знала о проведенной операции, тем более об участии в ней дочери, но и без того все дни тревожилась за Пашу. Какая-то она молчаливая, задумчивая.