У Лебедева засверкали слезы на глазах. Никому из них не хотелось говорить. Была именно та минута, когда любые слова были лишни. И трудно сказать, сколько прошло времени, пока они успокоились. Лебедев вынул из кармана кисет.
— Не куришь? — спросил он Алешу.
— Нет, папа, — ответил Алеша и ласково посмотрел на отца. И едва ли отец забудет этот взгляд и этот голос. Алеша взял кисет и долго рассматривал вышивку на нем. — Это домашний. Это тот, что мама… — он стиснул зубы, насторожился всем своим юным существом в ожидании страшного вопроса, от которого заранее содрогался. Но отец, к его удивлению, промолчал. Алеша не знал, что отцу все известно, как не знал и того, что отцу хотелось обрадовать его: «Алеша, мать жива!..» Но, не зная точно, Лебедев до времени вынужден был молчать.
— Как ты вырос, Алеша, — уводил отец сына от тяжелых размышлений. — У тебя боевая награда?
Алеша вздохнул.
— Жалко Якова Кузьмича, папа. Очень жалко.
— Якова Кузьмича?
— Да, папа, его.
— Хороших людей всегда жалко. Ты, Алеша, ходил к немцам в тыл?
— Дважды, папа. Первый раз ходил один, а второй — с офицерами. Я был проводником. К Якову Кузьмичу офицера провел. Пробирались балочками. Зашли в тайную землянку, а на стене записка: «Сюда ходить нельзя. Гитлеровцы знают землянку». Мы тогда сели в лодку и уплыли в камыши. А ночью я пошел в хутор и узнал, что Якова Кузьмича не стало.
— Как же ты выбрался оттуда?
— Трудно было, папа. Рыл врагам окопы. А с окопов сбежал в Сталинград. Скрылся в развалинах. В одном подвале сидел двое суток без воды и без еды. Там обнаружил много женщин и детей. Напоили меня водой, уложили спать. А когда проснулся, увидел рядом с собой девушку. — На минуту замолчал, а помолчав, продолжал: — И вдруг я услышал: «Алеша, как ты сюда попал?»
Алеша притих.
— Кто была эта девушка?
Алеше трудно было справиться со своим волнением, и он не сразу ответил.
— Это была Лена, — с горечью вымолвил он.
Лебедев крупно зашагал по блиндажу.
— Да, папа. Это была Лена. — Алеша оглянул блиндаж и, убедившись, что они действительно вдвоем, тихо сказал — Она там по заданию. Письмо от нее принес.
Вынул из кармана конверт. Развернул письмо. Каждая его строка дышала горечью, тоской.
«Милые мои! Я буду счастлива, когда узнаю, что письмо дошло до вас. Я вернусь. Непременно вернусь и расскажу вам то, что я видела своими глазами. Мне минуло двадцать лет, но я стала много старше самой себя. Я видела, как шестилетние дети спали в воронках, одинокие и заброшенные. И никто к ним не подходил, и никого к ним не подпускали. Скажите, что это такое? Как уничтожить это зло? Ответ на это можно дать только один: путь к человеческой правде лежит через борьбу. Разве вы не согласны со мной? Простите за нелепый вопрос. Я знаю вас. Знаю, как и знаю то, что я грелась вашим теплом, жила вашим разумом, дышала советским воздухом. Нет у меня другой дороги, кроме борьбы. Кто посмеет сказать, что я стою на ложном пути? Милые мои! Недавно я видела вас во сне. Маму — за чаем, а папу — с газетой в руках. Проснувшись, я была бесконечно счастлива. Я как будто в самом деле повидалась с вами. Где Гриша? Пишет ли вам? Родные мои! Не обижайтесь на меня за то, что я тревожу вас подобными вопросами. До скорого свидания, мои. любимые. До скорого! Я верю, что это так. Знайте: я привыкла к опасностям. Легко ли мне? Нет! Тысячу раз нет! Но я все же вернусь. Ждите».
Лебедев держал письмо и не знал, что с ним делать. Руки его дрожали и горели, как будто в них было не письмо, а раскаленные угли.
— Алеша, ты читал?
— Много раз, папа. На память помню слово в слово.
— Лена… сестренка… вон ты какая…
Лебедев передал письмо Алеше и, раскрыв дверь, позвал ординарца:
— Передайте полковнику, что мы ушли домой, — сказал он ему.
— Будет исполнено, товарищ гвардии старший лейтенант.
— Вы уже знаете, что я не лейтенант?
— Так точно, товарищ гвардии старший лейтенант. Скоро будете капитаном, товарищ…
— Вам и это известно? Выходит, вас ничем не удивишь!
У Лебедева было такое состояние, что ему хотелось каждому встречному кричать: «Вот мой сын Алеша! Смотрите, каков он у меня!»
— А где, Алеша, офицер, с которым ты ходил к немцам в тыл?
— У него было важное задание, и он остался там.
Лебедеву было приятно слушать Алешу не только потому, что он говорил о больших делах по-взрослому, но и потому, что это был его сын. В траншее Лебедев задержался.
— Пойдем сюда. — Повернули налево. — О чем ты говорил с генералом, Алеша?
— Он в шутку спросил меня, побьем ли мы фашистов?