— Поднимать надо.
Алеша побежал к землянкам лодочников.
— Вставайте! — кричал он во весь голос. — Вставайте!
Иван Егорыч, встречая волжан, властно говорил:
— На лодки! — И волгари в суровом молчании садились в лодки.
— Павел Васильевич, тебе рулить. Я с Алешей на весла.
И лодки отчалили от берега, пошли к тонущему парому.
— Веселей работать! — покрикивал Иван Егорыч. — Кто там отстает? Подтянись! — голос жесткий, властный.
Поблизости грохнула мина. Вода окатила холодными брызгами, Иван Егорыч, отряхнувшись, крикнул:
— Давай работай!
Над головой, пролетая, просвистели пули, и на третьей лодке кто-то вскрикнул.
— Что там? — спросил Иван Егорыч.
— Трифона пулька тяпнула, — ответили с лодки.
— Перевязать и плыть! Кто там отстает? На пятой! Куда правите, куда виляете? Утоплю! Своими руками!..
Паром был уже близко. Он накренился и тихо, будто поневоле, медленно погружался. Тот, кто не умел плавать, держался за суденышко, а многие, завидев лодки, поплыли навстречу.
— Вторая и третья — за мной! — командовал Иван Егорыч. — Остальным — подбирать раненых. Павел Васильевич, держи к парому. Алеша, ударим!
Для Алеши время тянулось невыносимо медленно. Он сидел спиной к тонущему парому и не мог видеть всего того, что там творилось. Ему казалось, что едва ли они подоспеют ко времени, едва ли им удастся спасти тонущих солдат. Лодка подошла к корме парома.
— Вторая! — командовал Иван Егорыч. — К правому борту! Третья — к левому. Товарищи бойцы! За лодку не цепляться. Всех спасем. Алеша, подавай весло тонущему.
— Есть подать весло! — Алеша подтянул измученного бойца и, перевалив его через борт, подал весло другому бойцу, едва державшемуся на воде. — Крепче держись. Крепче! — говорил он ему.
В лодке уже сидело и лежало четверо спасенных, потом стало шесть, восемь, и, наконец, хотели принять последнего. Этот, словно ослепший, не обращал внимания ни на весло, ни на лодку. Он прилип к парому и не думал с ним расставаться.
— Руки у него омертвели, — догадался Павел Васильевич. — Тащите его багром.
Алеша, скинув сапоги, бросился в воду.
— Куда ты? — испугался Иван Егорыч.
Но Алеша уже плыл к парому. Вода была холодная, обжигающая.
— Живей! — крикнул Алеша и схватил бойца за руки. Тот никак не хотел отрываться. Алеша повис на нем, и боец обреченно, с полным безразличием к самому себе, положился на волю подростка, ничего не предпринимал для спасения собственной жизни. Усталый и полузамерзший, он пошел ко дну. Алеша успел схватить его за рукав шинели. Бойца подтянули к лодке.
Паром пошел ко дну. Лодки тронулись к берегу.
В полевой госпиталь Алеша отправился со строгим бабушкиным наказом непременно привести домой Анну Павловну.
— Она, может быть, и не ела. Она у нас такая.
Из полевого госпиталя, размещенного в глубине дубовой рощи, Алеша вернулся грустным и неразговорчивым. Марфа Петровна сразу же это приметила и никак не хотела верить внуку, что мать по горло занята работой и не может покинуть госпиталь до вечера, если туда не доставят новую партию раненых. В ответ на такое объяснение она пригрозила:
— Сама пойду, если не скажешь. Пойду и все разузнаю.
Тогда Алеша попытался отделаться полуправдой:
— Ничего страшного, бабушка, мама просто ослабла.
— Да что с ней, что?
— Да ничего, бабушка. У мамы немножко голова закружилась.
— Не верю. Скрываешь. И как тебе не стыдно, Алеша.
— Там, бабушка, раненого привезли. Он должен был умереть, а мама его спасла. Понимаешь?
Когда Анна Павловна узнала, что бойцу нужна кровь, а ее в госпитале больше не оказалось, она подошла к хирургу и, узнав, какая группа крови у бойца, просто сказала:
— Возьмите у меня.
После операции голова у Анны Павловны закружилась, земля как будто колыхнулась и пошла кругом. Ее вынесли на воздух, под дерево, и там оставили на некоторое время.
— Она, бабушка, через два-три дня поправится. А боец выживет. Вот это маме в госпитале дали. Тут масло и сахар. Маме сейчас требуется хорошее питание. И больше ничего.
В землянку вошел Павел Васильевич, задумчивый и сосредоточенный. Улучив минутку, он шепнул Алеше на ушко:
— Выдь на минутку, — и удалился тихо-мирно, сказав Петровне, что идет на озерцо поудить рыбки на ушицу.
Павла Васильевича Алеша нашел неподалеку от землянки, у любимого осокоря-великана, где в его тени он частенько сиживал, обдумывая стариковские думы.
— Алеша, я уезжаю в город, — сказал он.
— Тогда и я с вами, — не задумываясь, проговорил Алеша. — Когда поедем?