А мама у меня совсем другая — у нее узкое лицо с тонкими чертами. Прямой нос и высокие скулы, чуть припухлые розовые губы. На щеках легкий румянец, кожа светлая, кремовая… но самое удивительное — это глаза. Они большие миндалевидные, ярко зеленые, в обрамлении пушистых ресниц. Брови черные, плавно изогнутые. Волосы у нее почти до талии, темные и слегка волнистые. Фигура тонкая, девичья. Ростом невысокая, но разворот плеч и гордая осанка выдают благородное происхождение.
Вот тогда-то я в первый раз и навела морок на свое лицо и тело. Посмотрела на маму и захотела на нее быть похожей… зажмурилась и сосредоточилась, мои коготки засветились голубым светом и по телу прокатилась волна. Открыла глаза и обалдело уставилась на себя в зеркало… икнула. На меня смотрела точная копия мамы с учетом возраста в четыре года. Мелисса растеряно хлопала глазами на свою маленькую дочку, такую родную и такую незнакомую и, кстати, голую. Я-то всегда одета в свой мех и одежду как-то не очень. Мама всплеснула руками, схватила свою рубашку и попыталась меня одеть, но мне было совсем не холодно. И я пустилась в бега, помогая себе не видимым хвостом на поворотах… Мила запыхалась и сдалась на милость победителя, то есть меня. Морок мне понравился и сколько бы мама ни убеждала меня, что я слишком приметно и необычно выгляжу, наотрез отказалась его менять. Мама почему-то прячет свою красоту, особенно когда идет со двора. Волосы заплетает в тугую косу, закалывает на затылке и надевает платок до бровей. Из одежды предпочитает длинные туники и широкие штаны, как у мужиков в деревне. Я как-то спросила, почему она так одевается? Мама с улыбкой ответила, что мол не хочет, чтобы бабы деревенские к ней мужиков своих ревновали. Да только бестолку все это. Мужики на маму внимания не обращают, а женщины, так вообще, о печалях и горестях плакаться бегают, не часто, но бывает. Спросила и об этом. Мама рассмеялась, как колокольчик зазвенел. Она ответила, что деревенским она глаза отвела и видят они ее совсем иначе, как будто не молодую уже женщину простой, но приятной наружности. А одежда — во-первых — удобно, а во-вторых — приезжим-то всем глаза не отведешь… Единственное, что с боем отбила у меня Мелисса — нужно одеться. Что интересно, фигурка у меня не изменилась, а по объему стала точь-в-точь, как я, плюс шерсть. Хвост стал невидимым, но на ощупь никуда не делся. Одежды у меня практически не было, а зачем? Мама покачала головой и пошла к большому сундуку. Покопавшись, нашла небольшой отрез мягкого льняного батиста, бежевого теплого цвета, и хотя я к одежде была равнодушна, ткань мне понравилась. Из нее мама сшила белье и длинную рубашку. Потом из того же сундука Мила извлекла отрез зеленого тонкого сукна. Вскоре у меня появилась длинная юбка и широкие штаны, к ним — небольшой кафтанчик с рукавами чуть выше локтя и маленькая свободная шапочка. Что удивительно, одеваться, когда на мне морок, было приятно. После мама сходила к деревенскому кожевнику и попросила сделать мне сапожки. К такой нарядной одежке непременно нужна подходящая обувь. Только бегать по лесу в одежде неудобно. И еще, я заметила, что морок очень понижает чувствительность. Дело даже не в запахах. Я практически не чувствовала деревья. Да и животные так сильно уже не боялись.
Никто в деревне меня до того не видел, но все знали, что у Миланы есть маленькая дочка. Через недельку мои сапожки были готовы. Для детей кожаную обувь шили только на зиму, и то такую, чтобы подешевле. Дети ведь быстро растут. Летом малышня, в основном, бегала босиком, на праздники надевали лапти. А тут заказ для маленького ребенка и на лето, да еще из лучшей кожи. Не удержал язык за зубами кожевник, рассказал жене про сапожки. И понеслось… Все бабы по очереди ходили к нам в гости. То курица не несется, то зуб болит, то спину схватило. А сами на меня смотрят и удивляются, что Мила такую куколку прятала. Посмотрели бы они на мой мех и хвост, визгу бы было.
Такое внимание было неприятно. Мне постоянно приходилось ходить в мороке. Когда в очередной раз пришлось сломя голову бежать в спальню и спешно одеваться, я нечаянно снесла на ходу нашу шторку, стало видно кровать и зеркало, Милана даже не пустила очередную просительницу.
Но что-то ведь надо делать. Мама, недолго думая, нарядила меня в штаны с кафтаном и заплела косичку. Волосы хоть и морочные, а как живые — потянешь больно. Потом присела мной полюбоваться.
— Моя Фьель, ты такая красавица. Как куколка. Не хотела я, чтобы тебя видели, но с мороком, думаю, можно всем показать. Ведь, как говорится, кота в мешке не утаишь. Паломничество в наш дом прекратится, любопытство сразу уляжется и люди успокоятся. Только веди себя хорошо, никому когти и хвост не показывай и держись все время возле меня.