Мейкон сжимает губы так, что те белеют в уголках.
— Моя мама умерла. Все, что у меня от нее осталось, — это часы.
Мой голос наполняется сочувствием и становится мягче.
— Я знаю.
Это случилось летом, когда моя семья переехала в Калифорнию. К тому моменту, когда мы получили известие о смерти миссис Сэйнт от аневризмы[7], ее уже похоронили. Это был единственный раз, когда мне стало по-настоящему жаль Мейкона и я добровольно подписала открытку, которую послали мои родители.
Напряженное выражение лица Мейкона пробуждает во мне желание сказать несколько слов утешения. Но он говорит прежде, чем я успеваю открыть рот.
— Сэм тоже это знала. Но это не помешало ей украсть часы.
Яма становится все глубже. А я вот без лопаты.
— Я знаю. Мне жаль. Правда жаль. Но если бы ты мог дать мне больше времени на…
— Нет. — В его слове, как и в его взгляде, чувствуется решительность.
— Я уверена, что рано или поздно смогу…
— Нет, Картофелька. Даже ради тебя.
Я моргаю. Даже ради меня? Когда он вообще делал что-то ради меня?
Мейкон бросает на меня понимающий взгляд.
— Возможно, мы и ненавидели друг друга, но наши отношения всегда были интересными. Это тоже что-то значит, учитывая, насколько скучным был наш городок.
Раз он так говорит. Я бы предпочла ударять его по здоровой ноге каждый раз, когда он называет меня Картофелька.
Не бей мужчину, в руках которого свобода твоей сестры, Ди.
— Послушай, Сэм повела себя дерьмово, украв часы. И я знаю, что не смогу заменить памятную семейную драгоценность.
Мейкон вскидывает бровь, как бы говоря: «Ни хрена себе Шерлок», но ничего не произносит.
— Так что я могу лишь попытаться покрыть убытки. — У меня дрожит рука, пока я вожусь с застежкой на сумочке. — У меня есть чек на пятьдесят тысяч долларов, который я…
— Подожди, — он приподнимает руку, останавливая меня, — я не могу принять этот чек.
— Нет, можешь, — настаиваю я. — Я понимаю, что это не одно и то же, но я хочу попытаться загладить свою вину, возместив ущерб.
Его губы подергиваются от раздражения.
— Делайла.
Боже, становится только хуже, когда он произносит мое настоящее имя. Во всяком случае, со словом «Картофелька» моя первая реакция — ярость и раздражение. Когда он произносит Делайла, от его голоса по моему телу пробегают обжигающие мурашки. Ничего не поделаешь. У этого мужчины голос подобен виски: глубокий, хриплый и сонный. От таких голосов у женщин возникают мысли о смятых простынях и скользкой от пота кожи. И я понятия не имею, что со мной происходит. Наверное, у меня овуляция или вроде того. Потому что Мейкон Придурок Сэйнт не может меня сексуально привлекать.
— Я не могу принять чек, — решительно повторяет он. — Потому что часы стоят двести восемьдесят тысяч долларов.
— Чтоб. Меня!!![8]
Мейкон прищуривается, в его глазах появляется дьявольский блеск.
— Я думал, до этого не дойдет.
Меня сейчас стошнит. От жуткой неловкости. Меня стошнит прямо на девственно чистый стол Мейкона. Я сглатываю, борясь с неприятным ощущением, ползущим вверх по горлу.
— Не шути.
Все остатки юмора испаряются, когда он произносит:
— Ты права. Это не повод для шуток.
— Двести восемьдесят… — я вытираю влажный лоб. — Как, черт возьми, часы могут стоить так дорого?
Мейкон бросает на меня жалостливый взгляд.
— Это Patek Philippe[9] из розового золота с циферблатом, обсыпанном бриллиантами, идеально подобранными.
Я откидываюсь на спинку стула.
— Я знаю, что часы Patek Philippe дорогие, поскольку видела немало людей в Лос-Анджелесе в них. Но никогда бы не подумала, что эта проклятая вещица стоит как жилой комплекс. — Мейкон вскидывает бровь, поскольку цены на недвижимость здесь не шутка, и я морщу нос. — Ну ладно, как первоначальный взнос на квартиру. Боже милостивый… — я делаю еле заметный жест, — твоя мама носила их каждый день. Будто это какие-то Seiko[10].
Он смотрит на море, предоставляя мне обзор на четкие черты своего профиля.
— Думаю, ей нравилось насмехаться над моим отцом с их помощью.
— Разве не он купил ей эти часы?
Мейкон кривит губы.
— Хоть мой отец и напускал на себя важность, семья мамы была богатой. Дом, машины, часы — все принадлежало ей. И она заставляла его помнить об этом.
Как ни странно, но это звучит так, словно Мейкон одобряет ее поведение. С другой стороны, он никогда не ладил со своим отцом. Как и многие люди. Джордан Сэйнт был чудовищем, и я быстро научилась его избегать.
7
Бессимптомное заболевание, необратимый процесс расширения сосудов с постепенным истончением их стенок.
8
Тут имеется игра слов в английском языке: «fuck me» — чтоб меня; «fuck me» — трахни меня.
9
Швейцарский производитель часов класса люкс, основанный в 1829 году. Часы этой марки — одни из самых дорогих серийных часов в мире.