На что получил не ответы, а только волну гнева!
Больше с такими вопросами Александр не подходил к отцу.
Уже будучи взрослым, студентом престижного вуза, попытался сам разузнать о своей маме. Была ли она, мама!
Или аист его принёс под дверь Роману Игоревичу!
Однозначно: птиц ошибся дверью!
После долгих поисков Александр нашёл свою самую первую няню. От неё он узнал, что его мамой была молоденькая девушка шестнадцати лет. Её Роман Игоревич нашёл во время своей поездки на озеро. Девушка была совершенно необычная: тоненькая как тростника, с длинными, ниже пояса золотыми волосами и огромными синими глазами ( внешностью Александр пошёл в мать!). Девушка разговаривала на непонятном языке, который никто не знал.
Роман Игоревич влюбился в незнакомку, привёз её домой, окружил вниманием и заботой, забросал подарками. Но что-либо разузнать о ней так и не смог, хоть и нанял несколько детективов.
Когда родился ребёнок, Эрлиэль, так она себя называла, неожиданно исчезла. Несколько лет Роман Игоревич искал её. Но так и не нашёл ни одной зацепки. После этого мужчина озлобился и пошёл вразнос, стал менять любовниц как перчатки, а на сына не обращал ни малейшего внимания.
После такой исповеди няни Александр стал искать хоть какие-то следы былого присутствия своей матери в доме - перелопатил весь семейный архив, просмотрел все имеющиеся фотографии. Но ничего не нашёл.
Однажды он зашёл в кабинет отца и увидел незапертый сейф. Александр решил воспользоваться случаем и попытаться найти хоть что-то, что указывало бы на присутствие его матери в жизни отца.
В сейфе помимо денег и ценных документов находилась маленькая бархатная коробочка. В ней юноша обнаружил необыкновенной красоты кольцо со странным гербом и единственную фотографию. На фото была изображена молоденькая, невероятно красивая девушка с кроткими, как у лани глазами. Она стояла вполоборота и по фигуре видно было, что беременна на большом сроке. Густые волосы золотым дождём укрывали её хрупкие плечи и высокую грудь. Она улыбалась в объектив.
Это была пропавшая мама Александра...
Тогда юноша не стал забирать фото своей матери. Раз отец хранит её кольцо и снимок в сейфе, значит ему все же дороги они как память о матери своего ребёнка.
Александр после этого попытался найти в характере отца человеческие черты. Значит он любил Эрлиэль. Куда пропала мама после того, как родила сына? Почему?
Александр после этого даже постарался как-то помягче общаться с отцом. Но эти моменты общения были настолько редкими, что погоды не сделали. Отец и сын были словно чужие друг другу.
И вот теперь, когда отец ясно дал понять, что выгоняет его, Александр даже не огорчился. Быстро оделся, покидал в рюкзак пару вещей, захватил свои документы и кошелёк, и решительно шагнул в кабинет отца.
Роман Игоревич сидел за широким массивным столом, а перед ним стояла початая бутылка коньяка и наполовину наполненный стакан.
Холодные серые глаза отца встретились с синими глазами сына.
- Я ухожу. Но пришёл за своим наследством!
-Чтоооо? Ты смеешь говорить о наследстве после своего свинского поведения?
- Я не намерен оправдываться. И деньги твои мне не нужны, сам заработаю. Отдай фото мамы и её кольцо!
Романа Игоревича после слов сына словно громом поразило. Его глаза полезли на лоб. Пару минут он даже не находил слов.
Но потом, взяв себя в руки, с холодным прищуром глянул на сжатые в полоску губы Александра, ходящие ходуном желваки скул.
Вся поза юноши говорила о его решительности.
Как-то разом плечи Романа Игоревича опустились, горькая морщинка прочертила лоб. Он задумчиво побарабанил пальцами по столу, затем, приняв решение, опрокинул коньяк в рот одним залпом и направился к сейфу.
Через минуту положил перед сыном бархатную коробочку.
- Да, это должно принадлежать тебе. Забирай и исчезни с моих глаз, как и она исчезла! Ты всегда был для меня жестоким напоминанием о её предательстве! Уходи...
Роман Игоревич дрожащей рукой вновь наполнил стакан до краев коньяком и, не морщась, махом выпил его.
Александр молча забрал бархатную коробочку с фотографией и кольцом и, немедля больше, покинул дом.
Юноша сел на свой харлей и безо всякого сожаления оставил за собой восемнадцать лет холодного существования рядом с отцом, раздавленным исчезновением той, которую любил больше жизни. Так любил, что в его сердце не осталось даже маленького места для своего сына.