Все эти меры позволят надежно обеспечить левое крыло фронта.
Наш штаб принялся отрабатывать уточненный план инженерного обеспечения операции. К вечеру он был готов, согласован с начальником штаба фронта, доложен маршалу Коневу. Одновременно я проинформировал командующего о состоянии переправ на Одере на 1 февраля. В полосе главной группировки войск фронта действовало семь 60-тонных низководных мостов и два понтонных.
Командующий был удовлетворен моим докладом, но высказал опасение, что гитлеровцы повторят пуск воды и снова разрушат переправы. Я заверил, что при любых условиях наши понтонеры и саперы, находящиеся на Одере, обеспечат переправу войск. Не далее чем через четыре-пять дней в Штейнау будет силами дорожных частей фронта восстановлен высоководный железный мост. Он значительно улучшит наши возможности.
Маршал Конев утвердил наш план и разрешил выехать 4 февраля на Одер.
Утвержденный план я передал начальнику штаба и приказал без промедления сделать из него выписки и направить начинжам армий.
— Иван Павлович, только что получена телеграмма генерала Воробьева. К нам направляется 22-я гвардейская моторизованная штурмовая инженерно-саперная бригада, — доложил Слюнин.
— Когда она прибудет? — поинтересовался я.
— Двадцатого февраля.
— Поздновато, как говорят, под занавес. Когда прибудет, тогда в зависимости от обстановки и решим, куда ее направить. [253]
Разговаривая со Слюниным, я невольно подумал, как разбогател наш фронт, да и не только наш. Он имел теперь три штурмовые инженерно-саперные бригады, одну моторизованную инженерную и две понтонно-мостовые. Всего шесть бригад, не считая пяти отдельных батальонов фронтового подчинения. Кроме того, в армиях имелось по одной инженерно-саперной бригаде, да в корпусах и дивизиях по саперному батальону. Это огромная инженерная сила. А с чего начинали войну? 201 инженерно-саперный батальон, да и те были на строительстве укреплений западных государственных границ. А сегодня в действующей армии 1129 батальонов. Инженерных бригад до войны вовсе не было. Теперь же их 109 {35}. И все это результат деятельности Коммунистической партии, Советского правительства, их постоянной заботы о Красной Армии.
Чего я все время опасался, то и произошло. В день наступления паводком были снесены почти все мосты. Фашисты в очередной раз спустили воду в Одер из водохранилища Отмахау. Осталось два моста — высоководный в Штейнау и низководный в Мальче — и несколько паромов. На Одере началось массовое торошение льда. Всех нас это потрясло, хотя мы были готовы ко всему. Строительство и наводка понтонных мостов исключались — они бы не удержались. На наше счастье, к назначенному сроку сосредоточение войск на левом берегу было завершено полностью, все необходимое для наступления переброшено. Уцелевшие два моста и несколько паромов позволяли обеспечить части и соединения боевым питанием и продовольствием. К исходу дня 9 февраля прекратилось торошение льда. Поверхность Одера очистилась. Понтонеры без промедления приступили к устройству переправ. На другой день в Цюхене действовали уже комбинированный мост и два тяжелых парома. В Пройхау по моему приказу был быстро наведен 30-тонный понтонный мост. По нему переправился 9-й мехкорпус 3-й гвардейской танковой армии, возвратившийся из Силезии. Вскоре в Штейнау вступил в строй 16-тонный высоководный металлический мост, а в районе Лейбсдорфа сооружался 60-тонный низководный мост 135-м понтонным батальоном майора Игнатенко и 108-м штурмовым инженерным батальоном майора Шумраха. В Мальче начали действовать два легких низководных моста. [254]
Таким образом, с мостовыми переправами положение восстановилось. Наши войска успешно наступали. Оценив обстановку в целом, мм пришли к выводу, что необходимо строить высоководные мосты на основных магистралях, по которым будет осуществляться боевое питание наступающих армий. Согласовав вопрос с начальником штаба Василием Даниловичем Соколовским и начальником тыла Николаем Петровичем Анисимовым, мы решили построить к 20 февраля четыре высоководных моста силами инженерных войск фронта. В Кёбене поручить строительство моста на металлических баржах мостовому отряду 32-го УОСа полковника С. В. Чекалина; в Кёбене — мостовым отрядам 8-го ФУОСа полковника М. А. Ковина, в Олау — 3-й понтонной бригаде Героя Советского Союза генерала Н. В. Соколова и в Штейнау — дорожным частям 13-й армии полковника Тимофеева.
Военный совет фронта утвердил этот план. Мосты через Одер были построены в срок.
Рассказывая о форсировании Одера, мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что инженерные войска проявили здесь подлинный героизм. В течение семи дней они самоотверженно боролись с врагом и стихией, обеспечив сосредоточение наших войск на левом берегу. Саперы и понтонеры с гордостью говорили: мы штурмовали Одер, а он упорно оборонялся паводком и ледоходом. И все же мы победили его.
Чтобы представить всю эту титаническую борьбу, достаточно привести такие цифры. Переправу обеспечивали 11 понтонных и 18 инженерно-саперных батальонов фронтового подчинения, да еще 28 армейских батальонов. А всего 57. На Одере было построено 102 низководных моста общим протяжением 16 380 м, наведено 46 наплавных мостов длиной 4860 м, оборудовано 17 ледяных переправ длиной 2540 м. За время спуска воды и ледохода было снесено 48 мостов.
Чтобы соорудить 102 низководных моста, потребовалось 32 760 кубометров леса, который нужно было заготовить и переработать в конструкции в предельно короткий срок, а затем перевезти к реке.
К этому следует добавить, что в Висло-Одерской операции инженерные части и соединения искусно применяли минновзрывные заграждения, прикрывая фланги наступающих войск и закрепляя тактически важные пункты. Ими было установлено 346, 6 тыс. противотанковых и 891 тыс. противопехотных мин. Заминирован 191 мост. [255]
На наших минных полях контратакующие части гитлеровцев понесли немалые потери: подорвалось танков и самоходно-артиллерийских установок — 244, бронетранспортеров — 79, автомашин — 215, солдат и офицеров — 4573.
Эти цифры говорят сами за себя.
Но вернемся к Нижне-Силезской операции. Армии правого крыла фронта после 50-минутной артподготовки 8 февраля прорвали оборону противника, за два дня общевойсковые армии продвинулись в глубину на 10–15 км, а танковые — на 30–60 км. 10 февраля они вышли на реку Бобер и овладели городом Легница. К исходу 12 февраля, форсировав Бобер, войска 52-й армии захватили сильный опорный пункт врага Бунцлау. На шоссе неподалеку от этого города высится памятник фельдмаршалу Кутузову, главнокомандующему русской армией в войне с Наполеоном. Он умер в 1813 году в Бунцлау. Ровно через 132 года мы, советские люди, гнали разбитых гитлеровцев по тем же дорогам. Это символично.
В городе Бунцлау побывал и я. Там еще сохранился дом, где на втором этаже была комната-музей Кутузова. Некоторое время спустя саперы 4-й гвардейской танковой армии под руководством начинжа полковника М. А. Полуэктова на площади в Бунцлау воздвигли Кутузову красивый железобетонный обелиск высотой до 6 м. На нем сделали надпись: «Кутузову — пращуру от правнуков». Так воины Красной Армии отдали дань выдающемуся русскому полководцу.
14 февраля 6-я армия при поддержке 7-го мехкорпуса во взаимодействии с 5-й гвардейской армией окружили Бреслау и осадили его.
На левом крыле фронта 59-я и 60-я армии 22 февраля в соответствии с директивой Военного совета перешли к жесткой обороне и приступили к инженерному оборудованию этого рубежа: на линии иск. Опельн, далее по восточному берегу Одера, Пулау, Рыбник, Зорау. Армейские саперы тут же приступили к минированию перед передним краем и к 25 февраля установили 42 тыс. противотанковых и 50 тыс. противопехотных мин.
Войска правого крыла фронта, выйдя на реку Нейсе к 24 февраля на участке от ее устья до Пенцига, после кратковременных боев перешли к жесткой обороне. Части и соединения, не теряя времени, интенсивно укрепляли занимаемые рубежи, прикрывали их минновзрывными заграждениями.