И вдруг я осознала, что сегодня первый раз в жизни в моей постели парень. И обстоятельства весьма далеки от идеальных. Не то чтобы сейчас это сильно меня заботило, ведь я заперта в темнице какого-то подозрительного королевства в ожидании неизбежного приговора к Участи, что хуже Смерти. Не лучшее время обзаводиться парнем, ведь так?
— Как ты узнал, что я окажусь там? — поинтересовалась я у Пита. — Когда трейлер упал в пропасть? Если ты работаешь здесь, во дворце, как узнал обо мне в тот день? Ну, то есть… ты же оказался в нужное время в нужном месте. Опоздай на секунду — и я бы грохнулась вместе с домом.
— У меня просто было какое-то странное предчувствие, — отозвался он, поерзав. — Просто… не знаю. Казалось, словно кто-то меня зовет. Вот я и пошел.
Теперь мне уже было практически плевать, что Пит продолжает нещадно врать. Все же он оказался прав: после долгих часов, проведенных в заточении в полном одиночестве, действительно было приятно просто сидеть рядом с кем-то живым. Просто слышать звуки человеческого голоса, задавать вопросы и получать ответы, даже если в них нет и доли правды. А мгновение спустя на лице Пита вновь появилось то отстраненное растерянное выражение, которое я уже имела счастье лицезреть в день нашей первой встречи за пару секунд до его исчезновения. Словно он пытался понять, откуда исходит звук далекой мелодии, слышимой только ему одному.
Тело Пита словно «зарябило», контуры его расплылись, но так быстро и едва заметно, что я не смогла сказать точно, случилось это на самом деле или было лишь игрой воображения. Мне это напомнило о голограмме Озмы, на которую мы натолкнулись на дороге. Парень резко поднялся. Только на этот раз я знала, что будет дальше.
— Прости, — проговорил он. — Мне нужно идти.
— Зачем?.. — сорвался с губ вопрос.
— Прости, — вновь повторил парень. — Я постараюсь чем-нибудь помочь, если получится.
А потом, прежде чем я успела что-либо возразить или попрощаться, он выхватил из кармана своих широких рабочих штанов большой медный ключ, тремя быстрыми шагами пересек камеру и воткнул его прямо в белую стену, на которой не было и намека на замочную скважину. От касания ключа по стене пошли круги, как от брошенного в воду камешка. Парень толчком открыл появившуюся дверь.
— Пит, — позвала я.
Мой голос неожиданно дрогнул. Я лишь хотела, чтобы он обернулся. Но нет. Пит ушел, дверь захлопнулась за его спиной и исчезла, и я вновь осталась совершенно одна.
11
После этого случая я совершенно потеряла счет времени. Я спала, сидела, опять спала и через силу впихивала в себя какую-то мерзкую кашу, миски с которой без какого-либо предупреждения то тут, то там появлялись на девственно чистом полу темницы.
Я всматривалась в губительное зачарованное окошко камеры. Порой на улице была ночь, порой — день. В ночи я пыталась определить время по фазам луны, но все было бесполезно: вот на небе красовалась полная луна, всего через секунду место ее уже занимал тонкий серп месяца, а потом — стоило лишь на мгновение отвести взгляд — и он исчезал. Минут пятнадцать мы со Звездочкой пробовали развлечься игрой в прятки, но и это занятие не возымело успеха. Прятаться в камере можно было разве что под кроватью. Да и пролезть туда могла лишь Звездочка, я оказалась крупновата.
Ничего больше не оставалось, только сидеть и думать, и в какой-то момент мои мысли сами по себе вернулись к маме. Стало стыдно, что я так мало о ней вспоминала с тех пор, как попала в Страну Оз, зато теперь у меня никак не получалось выкинуть ее из головы. Я просто не могла успокоиться, так и не узнав, удалось ли маме пережить торнадо, ищет ли она меня или же валяется сейчас где-то вдрызг пьяная. Может, ее придавило камнем или случилось еще что-то хуже этого?
И пока теплилась хоть малейшая надежда, что мама жива и ищет меня, надеется, что дочь в целости и сохранности вернется домой, я не имела права сдаваться. Посчитав, будто маму уже не спасти, я пообещала самой себе во что бы то ни стало помочь Олли и его семье, но теперь поняла: не важно, что мы далеко друг от друга, я всегда буду ей признательна. Впрочем, сейчас я находилась не в том положении, чтобы вообще кому-нибудь помогать, что уж греха таить. Я и себя-то спасти не могла.
Дня через два-три, кажется, хотя черт его знает, сколько прошло дней на самом, ко мне вновь пришел Пит.
— У меня мало времени, — начал он с порога. В голосе парня слышалась совершенно нехарактерная для него паника. — Суд назначен на завтра, — продолжил он. — Весь дворец об этом гудит.