Когда Джим ступил наконец на твёрдую поверхность, ноги у бедняги едва не подкосились. Но Зеб тотчас выпрыгнул из коляски, правда, так поспешно и неловко, что задел ногой клетку Дороти — та выпала и покатилась по крыше. Дно у неё отвалилось, и из перевёрнутой клетки вылез розовый котёнок. Он уселся на стеклянной крыше, сладко зевнул и замигал круглыми глазами.
— А вот и Эврика, — обрадовалась Дороти.
— Впервые в жизни вижу розового котёнка, — заявил Зеб.
— Эврика не розовый, а белый. Он только кажется розовым в этом чудном свете.
— Где мое молоко? — осведомился котик, заглядывая снизу вверх в лицо Дороти. — Я умираю от голода.
— Ах, Эврика, неужели и ты умеешь разговаривать?
— Разговаривать? А я разве разговариваю? Боже милостивый, и впрямь! Ну не смешно ли?
— Всё здесь какое-то невсамделишное, — степенно рассудил Зеб. — Животным не положено разговаривать. А вот поди ж ты, старина Джим и тот вдруг заговорил.
— Не вижу тут ничего невсамделишного, — грубовато отозвался Джим. — Во всяком случае, это не менее всамделишное, чем всё, что нас здесь окружает. Но что с нами будет дальше?
— Понятия не имею, — ответил мальчик, с любопытством осматриваясь.
Дома в городе были целиком из стекла, такого чистого и прозрачного, что сквозь стены можно было смотреть, как сквозь окна. Под крышей, на которую они приземлились, Дороти видела комнаты и в них по углам кучи каких-то странных предметов.
За спиной у детей в крыше была пробита огромная дыра. Вокруг валялись груды осколков. Ближайший к ним шпиль лишился наконечника. Стены других зданий были рассечены трещинами, кое-где отколоты углы, но даже и это не могло их совсем лишить былого великолепия. Радужные лучи шести солнц мягко освещали стеклянный город, окрашивая его строения в нежные и мягкие, радующие глаз цвета.
С момента высадки путешественников ни один звук не нарушил тишины, кроме их собственных голосов. Они начали уже гадать, куда подевались обитатели прекрасного подземного города, как вдруг через дыру в соседней крыше вылез человек. Он был невысок ростом, хорошо сложен, лицо имел спокойное и безмятежное, как будто нарисованное. Одежда ловко сидела на нем; пошитая из красивой ярко-зеленой ткани, она переливалась всеми цветами радуги, то ли на солнце, то ли ещё и сама по себе.
Человек сделал один или два шага по стеклянной крыше и тут, заметив чужеземцев, резко остановился. На его спокойном лице не отразилось ни страха, ни удивления, хотя он был, наверное, и поражён, и напуган. Когда же взгляд его упал на нескладную фигуру лошади, он повернулся кругом и торопливо зашагал к дальнему краю крыши, не отрывая, однако, глаз от невиданного животного.
— Берегись! — крикнула Дороти, заметив, что красавец совершенно не смотрит себе под ноги. — Осторожнее, свалишься вниз!
Но тот не обратил на её крик ни малейшего внимания. Дойдя до края высокой крыши, он шагнул через него и пошёл себе дальше.
Потрясённая девочка подбежала к краю и увидела, что человек быстро спускается вниз по воздуху, как по лестнице. Вскоре он был уже на мостовой и исчез за дверьми одного из стеклянных строений.
— Как странно! — воскликнула девочка, с трудом переводя дух.
— Может, и странно, зато ужасно забавно, — пропищал тоненький голосок котёнка, и Дороти, оглянувшись, обнаружила, что её любимец тоже гуляет по воздуху примерно в полуметре от края крыши.
— Назад, Эврика! — закричала она в ужасе. — Убьёшься!
— У меня девять жизней, — промурлыкал котёнок, делая круг по воздуху и возвращаясь назад, на крышу, — но я ни одну из них не подвергаю опасности, потому что не могу упасть, даже если захочу.
— Тебя держит воздух? — удивилась девочка.
— Ты разве сама не видишь? — котёнок снова прогулялся по воздуху.
— Чудеса! — обрадовалась Дороти.
— Пусть Эврика спустится на улицу и позовёт кого-нибудь к нам на помощь, — предложил Зеб, который был не менее её поражен этими странными явлениями.
— А вдруг мы тоже можем ходить по воздуху? — предположила девочка.
Зеб вздрогнул и отшатнулся.
— Я бы не отважился, — сказал он.
— Может быть, Джим попробует? — предложила Дороти, оглянувшись на коня.
— Может, да, а может, и нет, — отвечал Джим. — Я достаточно накувыркался в воздухе, мне и на крыше хорошо.
— Мы ведь не упали на крышу, — размышляла девочка, — мы парили в воздухе, и я почти уверена, что могли бы опуститься плавно до самой мостовой без всяких ссадин и ушибов. Вон Эврика, смотрите, отлично ходит по воздуху.