— Наверное, как и все хорошее, что имеет свойство заканчиваться, — Лидия прикрыла глаза, словно воскрешая в памяти события прошлого.
— Если тяжело и не хочешь — не рассказывай, — предложила тигра, но ее остановили жестом руки:
— Все в порядке, правда. Он первым пошел на контакт. Я до сих пор вспоминаю, как боялась того, что он применит ко мне эмпатию и прочтет самые затаенные эмоции.
— Рид говорил, что наиболее сильные рождают в сознании картинки, — вспомнила Селия.
— Именно, — подтвердила сирена. — Горгульи тоже на это способны. Только я тогда еще была настолько наивной, что не понимала, что Джулиан и так читал все у меня на лице. Чудесное было время, — улыбнулась мыслям Лидия. — Никаких обязательств, объяснений. Просто жизнь на далекой планете вдвоем и постепенное растворение друг в друге. Оно — то и стало причиной разлада, — горько усмехнулась Лидия.
— Что случилось? — склонила голову тигра.
— Я не раз говорила Джулиану, что торопиться с отношениями не стоит. Просто знала, что, откройся ему истина, он, не думая, уйдет — стереотипы сильнее привязанности — но он и слушать не хотел. Как сейчас помню, — внезапно она достала из кармана — невидимки маленький прозрачный пластиковый пакет, в котором лежало сплетенное из маленьких зеленых веточек кольцо, и положила его на раскрытую ладонь. — У горгулий, как и у людей, в отличие от сирен и драконов, символом брака являются кольца. Ли — так я привыкла называть его во время нашего отшельничества — однажды исчез куда — то на полдня, предупредив заранее и попросив не волноваться. Я, конечно, послушалась и спокойно занималась своими делами. Когда он вернулся, и я вышла встречать его, Джулиан подошел совсем близко и опустился на одно колено. Я читала о земных обычаях и была потрясена до глубины уши. А он стоял на колене, надевая мне на руку кольцо, и просил стать его женой. Я упала рядом с ним, обнимая и давясь слезами счастья. А потом поняла, что больше не могу молчать. Вытерла слезы, отодвинулась и протянула ему руку с кольцом, попросив прочитать все мои эмоции. Когда он спросил, почему мне это нужно, я ответила, что между нами не должно быть секретов. И воскресила в памяти самое сильное эмоциональное воспоминание — свое девятнадцатилетие и обретение крыльев.
— А что такого в этом событии? — поинтересовалась Сели.
— Ничего особенного, если не считать того, что сирена заходит в магический источник, и на спине у нее начинает выжигаться серебряная татуировка в виде крыльев, — пояснила спокойно Лидия, видя, что тигрица ежится, похоже, представляя картину в красках. — Не беспокойся, это случается раз в жизни и теперь является сугубо добровольной процедурой. Но уж если на нее решаются, то заживает спина около месяца.
— И ты это показала Джулиану? — изумилась Сели.
— Да, — кивнула сирена. — Никогда бы не подумала, что испугаюсь трансформации горгула перед своими глазами.
— Он причинил тебе вред? — зарычала по — звериному девушка — метаморф, но Лидия успокоила:
— Нет, что ты, что ты. Ни о чем таком и речи быть не могло. Он просто взлетел в небо, и я его больше не видела.
— Совсем — совсем? — расстроилась тигра.
— Нет, конечно, — покачала головой жрица. — Высшие расы, так или иначе, общались между собой, а я всегда была в свите тогдашней Верховной — Калерии Д’Арвиль, поскольку мы состоим в родстве. Джулиан же, как вышло, тоже не последним горгулом оказался: в те времена какой — то из военачальников, перед самым исчезновением он стал адмиралом их космического флота.
— Большая шишка, — презрительно фыркнула Сели.
— Мы не выбираем любимых, — печально вздохнула сирена.
— Так ты что же — до сих пор его любишь? — тигра ошеломленно взирала то на сирену, то на упакованное кольцо в ее руках.
Лидия лишь виновато пожала плечами — ответа не требовалось, поэтому Сел решила спросить о вещи в ладонях сирены:
— А как же оно до сих пор живо?
— Поддерживаю энергией нашего источника, — Верховная Жрица сирен бережно убрала плетеный горгулий подарок обратно в карман. — Хотя иногда мне кажется, что за пятьдесят лет оно давно должно было бы засохнуть или развалиться.
— Или ты просто не одинока в чувствах, — поддела ее тигрица и, увидев смешное возмущенное лицо сирены, добавила. — Ну не могло настоящее чувство пройти только потому, что ты сиреной оказалась, Ли, не поверю я в это!
— А в нас с Ридом поверила, — пожурила ее Лидия, — хотя это было совершеннейшей неправдой.
— Да, — понурила голову Сели. — Наверное, стоит перед Ридом извиниться.
— Вот еще! — воскликнула сирена. — За что, спрашивается?
— За то, что изводила его плохим настроением, — попыталась оправдаться Сели.
— А у вас что — отношения? — ехидно спросила сирена и, увидев заливающуюся краской тигру, удивилась. — Хотя, не знай я, что у Рида есть истинная половина, подумала бы, что ею совершенно точно являешься ты.
— С чего ты взяла? — вскинулась Селия.
— Понимаешь, мы знакомы пять лет, — задумавшись, начала сирена. — И все это время он упорно не желал расставаться с хмурым и невеселым видом. Когда я узнала, что от него тоже ушла истинная, подумала, что мы в чем — то похожи. На том и выросла обоюдная симпатия. Нам легко в компании друг с другом, и мне даже иногда кажется, что в непринужденной беседе со мной он хоть немного, но расслабляется. Но когда появилась ты…
— Что? — насторожилась Сели.
— В него словно вдохнули вторую жизнь, — Лидия перевела взгляд на тигру. — Мы как раз с тренировки возвращались, когда впервые встретились с тобой, и я до сих пор не пойму, чем была вызвана его неприязнь в клубе, но все остальное время этот дракон свои обязанности выполнял с удовольствием.
Сели снова почувствовала волну жгучего стыда. И вспомнила время, проведенное с Ридом до захода на «Маргариту». По телу разлилось приятное тепло, которое всегда сопровождало ее при мысли о подземном тиране. На этот раз даже не животное стало инициатором признания. Она сама. Уяснила четко и ясно — увязла раз и навсегда. Не будь только этой избранной…
— Дракону, выполняющему обязанности с удовольствием, полагается приз в виде горячего кофе! — раздался со стороны входа в кают — компанию веселый мурлыкающий голос подземного. Как?! Как он опять обошел чувствительность ее слуха? Невозможная рептилия!
Рид, в отличие от сирены, облаченной в облегающий, пусть и спортивный костюм, в кают — компанию вошел уже в корабельной форме, а еще лучился улыбкой и пах свежестью. Видимо, время после тренировки, что Лидия посвятила разговору с Сели, он провел более обстоятельно — и в душе. Волна свежести затопила ноздри, и тигра огромным усилием воли заставила себя думать о чем угодно, только не о запахе подземного. Внимание привлекла его хитрая улыбка. И чего это он так скалится? Не иначе задумал что — то.
— Дракону, нагло подслушивающему и при этом еще делающему вид, что слух у него совершенно человеческий, поощрение в виде кофе не полагается! — спокойно возразила Лидия. — Дракон может уходить, у нас слишком женский для его ушей разговор.
— Вот еще, — фыркнул виновник прекращения диалога, подсаживаясь к Селии сзади. — Ты же не оставишь бедного дракона умирать от жажды? — с этими словами, не обращая внимания на возмущенный вопль тигры, Риддерик Силверстоун впервые в своей жизни стащил чашку с постепенно остывающим напитком у женщины. Лидия на все это смотрела со смесью умиления и искреннего удивления и, не выдержав, спросила:
— Вот я и хотела узнать — что у вас происходит?
Рид не спеша допил кофе, не обращая внимания на испепеляющие взгляды тигры, потом так же медленно поставил чашку на круглый стол и, в упор глядя на объект своей защиты, ответил:
— Я тоже хотел бы это знать.
После чего уже две пары глаз обратились к Селии, и она почувствовала, как снова начинает заливаться краской. Какие же все — таки эти драконы и сирены бесцеремонные! Не зря, видимо, созданы друг для друга.
Вместо ответа она молча поднялась с места и, осторожно обойдя Рида и поймав хитрый взгляд Лидии, прошмыгнула к выходу из кают — компании. Осталось только добежать до своей каюты и запереться там. Спрятаться снова в свою скорлупу, это получалось у тигры лучше всего — бегать и укрываться. Только поздно отнекиваться — она сама призналась себе, что дракон значит для нее гораздо больше, чем просто партнер, выбранный для удовлетворения животного. Теперь она хотела большего: прорасти в нем от самых корней, сделаться единым целым, стать нерушимой силой. Как, все — таки, жаль.