Но Джордан был прав лишь отчасти. Жоли действительно думала о нем, и сердце ее болело за любимого, но чувства бессилия она не испытывала — у нее был план. Всю ночь, ворочаясь с боку на бок на teestt'u, плетеной циновке, в вигваме, в который ее поместили под присмотр старухи, Жоли обдумывала свой план и к рассвету уже точно знала, что ей делать. Решение пришло неожиданно. Жоли вдруг вспомнилось, как похищали ее саму.
Войдя в вигвам, она тут же легла на циновку и отвернулась к стене, делая вид, что спит. Старуха, сев на другую циновку, занялась шитьем кожаных мокасин. Выйти из вигвама под каким-нибудь предлогом Жоли не могла: все необходимое — очаг, запасы еды, ночной горшок — находилось здесь же.
Прошел час, другой — Жоли по-прежнему лежала неподвижно. Наконец старуха начала понемногу клевать носом, а вскоре и вовсе уснула, держа в руке недошитые мокасины.
Жоли, осторожно поднявшись с циновки, проскользнула мимо старухи наружу и огляделась вокруг. Никто не смотрел в ее сторону — все были заняты приготовлениями к празднику.
Нана со своим отрядом возвращался из Мексики с богатой добычей, ограбив несколько ранчо и караванов, когда они натолкнулись на Жоли и ее друзей. У Нана в обычае было прятать ненужную ему на данный момент добычу именно в том самом каньоне, куда судьба забросила незадачливых кладоискателей. Увидев вторгшихся в его тайные владения чужаков, Нана впал в ярость и решил их жестоко наказать.
Сейчас же по случаю предстоящей казни в племени царило сильное оживление. Жоли никогда раньше не приходилось видеть подобного — ее отец не допускал казней в племени, — но по рассказам она знала, что грозит Эймосу, Джордану и Гриффину, если она не сможет их освободить.
Стараясь двигаться незаметно, Жоли пробралась к тому месту, где сидели пленники. В складках ее 'eutsa был спрятан острый нож. Разрезав ремни, связывавшие руки Джордану, она сказала шепотом:
— Я не могу рисковать. Остальных освободишь сам — я оставляю тебе нож. Сами решите, когда вам лучше бежать, shitsine.
— А где наши ружья? — так же шепотом спросил Эймос. — Что с ними?
— Они в вигваме вождя. Забудьте о них. Постарайтесь раздобыть себе другое оружие. Лучше всего в последнем вигваме у ручья — он как следует не охраняется.
Жоли вложила нож в руку Джордана и прошептала ему на ухо:
— Vaya con Dios!
— Мой Бог или твой? — уточнил Джордан.
— Какая разница? — ответила Жоли и махнула рукой.
— В принципе никакой, — согласился Джордан. — Надеюсь, все боги будут на нашей стороне. Где я смогу потом тебя найти?
— Забудьте обо мне на время. Думайте только о себе.-Мне никто не посмеет причинить вреда. Бегите отсюда!
— Нет! — Джордан схватил девушку за руку. — Я не брошу тебя!
— У тебя нет выбора, дурачок! Хочешь, чтобы вас всех поджарили? Ты не можешь думать только о себе, shitsine, — помни, с тобой еще двое! — ответила Жоли и, быстро поцеловав Джордана в губы, стала спускаться с холма. Джордан с тоской посмотрел ей вслед.
— Жоли права, — заключил Эймос после долгого молчания.
— Безусловно! — поддержал его Гриффин. — Я, Джордан, например, думаю сейчас не только о себе! Если мы останемся здесь, смерти нам не миновать. Этот праздник — в нашу честь, вернее, в честь нашей казни. Так что надо сматываться, да поживее.
— Что ж, — заключил Джордан, помолчав с минуту, — все, что нам теперь осталось, это ждать подходящего момента. Держись, Эймос, сейчас я разрежу твои путы, затем Гриффина. На данный момент этот нож — наше единственное оружие, поэтому мы должны использовать его с максимальной пользой.
— Ну уж с ножом-то я управляться умею! — Эймос развернулся так, чтобы Джордану было легче резать его путы, не задев при этом его самого. — Давай быстрей, а я пока понаблюдаю, не смотрит ли кто-нибудь в нашу сторону.
— Смотрит, — отозвался Гриффин. — Вон тот мужчина, видите? Кажется, это один из тех воинов, что привел нас сюда.
Ледяной ужас сковал всех троих. Прошло еще несколько минут, но никто больше так и не взглянул в их сторону. Солнце уже начало припекать, по лицам пленников струился пот, вокруг них вились тучи оводов.
— Что ж, полагаю, можно продолжать, — предложил Гриффин, и Джордан быстро перерезал ремни, связывающие Эймоса, а затем и путы Гриффина. Вернувшись на прежнее место, он прислонился к столбу так, что со стороны казалось, будто он привязан.
— Приготовьтесь. Бежим по моему сигналу, — шепотом отдал команду Джордан и, пристально посмотрев на негра, добавил: — Об одном тебя прошу, Эймос. Если со мной, не дай Бог, что-нибудь случится, обещай, что позаботишься о Гриффине.
— Ты же знаешь, старик, пока я жив, парнишку не брошу.
— Может быть, расходиться будем поодиночке? — предложил Гриффин.
— Нет, — решительно заявил Джордан, — бежать — так всем вместе. Сами подумайте: если апачи увидят, что один из нас ушел, что они сделают с остальными? Так что, повторяю, бежать надо всем вместе. Эймос, нож, пожалуй, лучше взять тебе. Я-то с ним не очень ловко умею управляться… В первую очередь, полагаю, надо постараться раздобыть оружие в том вигваме, о котором говорила Жоли.
Подходящего случая, однако, так и не представилось вплоть до наступления сумерек. Апачи по-прежнему танцевали свои танцы, многие были уже пьяны от tutpai. Судя по всему, индейцы не спешили расправиться со своими пленниками — очевидно, по их обычаям жертвам следовало продемонстрировать своеобразное почтение.
И тут, похоже, пленникам пришел на помощь сам Бог — с неба вдруг посыпался метеоритный дождь. Дымящиеся камни, к ужасу индейцев, падали на землю и в котлы с праздничной едой.
Женщины в испуге завизжали, стали подхватывать детей и разбегаться по домам. Мужчины схватились за оружие, словно оно могло защитить их от природного явления. Собаки подняли невообразимый лай, лошади ржали и метались из стороны в сторону, пытаясь увернуться от сыпавшегося на них с самого неба града камней.
— Матерь Божия! — воскликнул Эймос и даже присвистнул. — Что это еще такое?