- Это и ежу понятно. Я не видел праведников на вершине жизни. Скорее, туда всплывает, сам знаешь, что. Когда эти люди начинают говорить о высшем круге, меня разбирает гомерический хохот. Так и подмывает рассказать им, как добывают золото. Оно-то как раз всегда на самом дне.
- Замечательно. Тогда ты возможно замечал, что дети рождаются почти всегда добрыми, во всяком случае не злыми. Бывают патологии в смысле нравственности, но крайне редко. Ну, что, замечал?
- Это тоже ежу понятно. С чего бы тогда Достоевскому о слезинке невинного ребенка париться?
- Ты видишь противоречие!? Видишь!?
- Какое противоречие?
- Ну, как же!? Туда люди большей частью уходят злые или просто подпорченные, а оттуда возвращаются очищенными. Не странно ли?
- Ты хочешь сказать, что смерть между реинкарнациями нужна, чтобы пройти чистилище?
- Именно это я и хочу сказать. Это просто необходимый элемент перед началом новой судьбы. Иначе, знаешь, что бы сейчас было?
- Да... Нетрудно себе представить.
- Я тебе даже больше скажу. Рождение незлых детей в злом мире, независимо от того, есть реинкарнация или нет, является лучшим доказательством существования бога. Разве нет? Подумай об этом.
Было видно, что слова Кэкэ серьезно озадачили Дорожную Пыль. Он сидел и пытался как-то склеить обрывки своих доводов.
- Так-так... - наконец заговорил он, - Но разве попытка ученых замедлить старение организма плоха? Разве плохо, что человек сохраняет энергичность и в преклонном возрасте?
- Ох, и хитрюга же ты. Ладно. Это, конечно, совсем другое дело. Все организмы стареют и дряхлеют. Замедлить этот процесс – святое дело, но есть и то, что нельзя замедлить.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду язык, точнее плату за обладание им. Это чисто человеческая проблема. Видишь ли, модель данных, которая порождает язык, отличается от модели данных у других существ, не обладающих языком. Да, эта модель фантастически продуктивна и быстра, но у неё есть один недостаток: в процессе жизни по мере увеличения и усложнения модели мира, лежащей в основе языка, она становится всё более трудноизменяемой при появлении новых фактов, требующих её коррекции. Это приводит к тому, что в ней накапливаются дефекты в виде нарастающего несоответствия реальному миру.
Может быть, ты замечал, что у животных возраст даёт опыт и всё более возрастающую уверенность в своих действиях. Разумеется, я говорю о здоровых, энергичных особях. Но у человека не так. Даже если человек здоров и энергичен, он с возрастом ощущает нарастание этой неадекватности и всё чаще обращается к молодым за помощью. Он боится этой неадекватности и связанных с ней ошибок. Повторяю, я не говорю о помощи, связанной с его физическим старением. Помнишь притчу о полном сосуде? В ней мудрец говорит ученику о том, что нельзя налить новые знания в переполненный сосуд: его прежде надо хотя бы частично опорожнить. Речь ведь идёт не о памяти. Память – не проблема. Речь идёт о новых структурах, которыми надо дополнить уже действующую модель мира в голове человека. И вот это становится с возрастом по мере развития модели невыразимо трудной задачей. Наступает момент, когда проще обучить молодого человека, чем сделать адекватным старого.
- Ты хочешь сказать, что, пока мы говорим, мы умираем?
- Ну, умираем мы по-любому, - улыбнулся Кэкэ. - Просто этот фактор невозможно устранить. Увеличение памяти и быстродействия мозга мало что дадут. И главное: усложнение коррекции языковой модели вызывает затруднения в принятии новых решений, что естественно приводит к застою в развитии души. Какой смысл в этой ситуации продолжать жизнь? Похоже, Господь внимательно отслеживает те души, которые перестают изменяться.
-Ну-ка, ну-ка, с этого места, пожалуйста, поподробнее. Может быть это и меня касается, - засуетился Дорожная Пыль.
- Ты в своём неизменном амплуа! Тебя как всегда интересует шелуха от знаний, а не сами знания! Ладно, - ухмыльнулся Кэкэ. - Я же тебя спросил: Зачем тебе жизнь?
- Ну, да, спросил - чувствуя подвох, ответил Дорожная Пыль.
- И я спросил тебя: Что собственно ты ещё намерен сделать, по настоящему намерен, как говорится "кровь из носа" намерен, без чего тебе никак нельзя умирать? ... Молчишь? Ты ничего не страждешь. Тебе жизнь не нужна. Если ты ничего не собираешься делать, значит ты не собираешься меняться. Так? Значительная часть смертей по моим наблюдениям связана с прекращением изменений души или ожиданием таких прекращений. Часто человек думает: «Вот сделаю это и ещё это, и можно будет успокоиться». Он делает это и это - и умирает или гибнет.
- Кстати, я это тоже замечал. У нас одна певица поёт: «Дай счастья мне, а значит, дай покоя». Ты думаешь, это песня про кладбище?
- Ага! Лучше не скажешь. Как только человек перестает намереваться, он теряет жизненную силу и умирает, хотя, конечно, не все смерти связаны с этим. Вообще каждая смерть, несмотря на свою неизбежность, имеет большой внутренний смысл. Например, смерть какого-нибудь человека может быть нужна другим людям, чтобы изменить что-то в них. Так что смерть – это самый лучший и самый честный друг любого человека. Одно из отличий человека от животных заключается в том, что он знает о своей будущей смерти. Как мало людей используют это преимущество, этот подарок!
- Кэкэ, я тоже знаю, что умру, что времени осталось не так много, а ты не хочешь мне помочь сдвинуть точку сборки, - вернулся к старому Дорожная Пыль.
- Ты опять за своё?! Я же говорю тебе: чтобы перейти к пучку аксиом, создающему другой полноценный мир, надо пройти через неполноценные участки. Это некие полумиры. В них не хватает каких-то законов, а какие-то являются лишними. В таких полумирах иногда и тела-то не может быть по действующим там законам. Надо иметь большую энергию, чтобы не развалиться и преодолеть это промежуточное состояние.
- А ты мне можешь дать взаймы эту энергию?
- Ну, вообще-то, если недалеко смещаться, у меня на двоих энергии хватит, но риск большой.
- Я готов. Хоть раз в жизни почувствую, что ощущает воин.
- Да, ты, батенька, оптимист! Ладно, черт с тобой. Подойди ко мне и возьми меня за руки.
Дорожная Пыль немедленно подчинился. Они стояли и смотрели друг другу в глаза. Постепенно Дорожная Пыль стал ощущать всем телом, как его окутывает какой-то голубой туман. Этот туман всё более и более наполнял пространство. Ничего не было видно, только пронзительное свечение из глаз Кэкэ. Дорожная Пыль почувствовал, как Кэкэ отпустил одну руку и потянул его за собой.
Они вышли из голубого тумана. Его взору открылась голубая равнина, поверхность которой напоминала затвердевшую губку. Мягкий, рассеянный свет освещал всё вокруг. Кэкэ шёл впереди и тащил за руку Дорожную Пыль. Неожиданно Кэкэ отпустил руку и присел, рассматривая что-то на поверхности. Невероятная тяжесть навалилась на Дорожную Пыль, веки отяжелели, было трудно смотреть. Он пытался крикнуть, привлечь внимание Кэкэ, но сил вздохнуть уже не было. Раскалывалась голова, жутко тошнило. Дорожная Пыль почувствовал, что падает. Перед глазами в тумане проплывали размытые образы: сосредоточенный взгляд Люции (она к чему-то призывала его), испуганное лицо Лю, нахмуренные брови Сэсэ, потом тела, голые тела над ним – сильные, настойчивые, женские груди, мужские животы, всё вперемешку. Они давили его лицо, грудь, ноги. Дорожная Пыль понял, что умирает. Последнее, что он увидел, был человек в коричневом балахоне с капюшоном, который смотрел на него печально и с любовью.