— Вы сумасшедшие!..
— Да ведь тепло.
— А гнус? — сказала она по-таежному.
— Комары нас не кусают, — заявила Жанна. — А мошки — бог с ними.
— Правда не кусают? — Ольге почудилось в этом что-то значительное.
— Еще как кусают! — успокоил ее Кирилл. — Мы научились не обращать внимания. Это очень упрощает жизнь на воде и в лесу.
— Вы, часом, не нудисты? — поинтересовался Игорь.
— Мы нуднисты, — засмеялся Кирилл. — Все время издеваемся над собой: делаем зарядку, стоим на голове, купаемся в проруби, два раза в год голодаем и собираемся перейти на сыроедение…
— Не пьем, — подсказала Жанна.
— Но ты куришь. — И Кирилл сразу омрачился.
— Хорошо, что напомнил, — сказала Жанна. — Я не курила целую вечность. — Она достала из невидимого кармашка сигарету, подкатила к себе уголек и закурила. — Я могу отказаться от чего угодно, но пять сигарет в день обязана выкурить. Иначе не стоит жить.
— А мы с Ольгой не курим, — сообщил Игорь, — не делаем зарядки, не стоим на голове, не купаемся в проруби и не голодаем. Зато не прочь выпить. Ольга, правда, дуреет с трех рюмок, а меня хрен свалишь!..
— Не выношу подобного тона, — ледяным голосом сказала Жанна.
— Я говорю как говорю, — ответно обозлился Игорь. — И менять свою речь ради голой дурехи не намерен!
На миг Ольге представилось, что тут и погаснет зажженный ими костер, но Жанна почему-то не обиделась и показала Игорю язык, а Кирилл расхохотался — несколько натужно. «Да он токует, мой муженек! — осенило Ольгу. — Вот оно что!.. Грубость, резкость, прямота — это впечатляет. И Жанна клюнула… Как-то не согласуется это с образом беззаветной влюбленности, который у меня сложился. Но что можно понять в людях при таком летучем знакомстве? А понять хочется — зацепило душу…»
Лежа ночью в палатке, уже в полусне Ольга вдруг сшиблась с подавшимся к ней мужем и догадалась о своем встречном движении. Они соединились с давно забытым рвением и тайным стыдом, ибо каждый понимал и про самого себя в про другого, откуда родился этот порыв.
Казалось, обе пары настолько сблизились за минувший день, что уже не расстанутся. Ольга, но всяком случае, была уверена, что продолжать путешествие они будут вместе. Но Иванцовы не собирались оставлять этот островок, считая его чуть ли не своей собственностью, и надеялись продержаться здесь «до последней галеты», как по-морскому выразился Кирилл. Более того, Курбатовым стало ясно, что молодоженам вовсе не хочется делить свое уединение с кем бы то ни было. При всей симпатии, какой они прониклись к зашельцам, а на этот счет не было сомнений ни у Ольги, ни у Игоря, редко сходившихся во мнениях, Иванцовым не терпелось вернуть свою тишину и одиночество, насыщенное друг другом. Им нравилось разгуливать и купаться голыми, целоваться сколько душе угодно, вести дикарскую жизнь на прогретом солнцем островке, заросшем розовым иван-чаем и голубым шалфеем, и где в ракитнике у них было оборудовано уютное логовище. Но обе пары вопреки сиюминутным соображениям были убеждены, что случайная, странная встреча будет иметь продолжение. Их не смущало, что они живут в разных городах, а ведь даже в одном городе мудрено свидеться и все страстные летние дружбы, завязывающиеся «на всю жизнь», не выдерживают расторгающей силы привычного быта, поразительно косного и плотного, неспособного найти в себе места для чего-то нового…
У них все произошло несколько иначе. Они помнили друг о друге: Курбатовых по возвращении домой ждало смешное, с рисунками письмо Кирилла, где он и Жанна были изображены в виде голых дикарей то на деревьях, то на охоте с копьями и томагавками, то на плоту с острогой, нацеленной в водную глубь, то у костра. Текст под рисунками был менее остроумен, хотя в нем чувствовалась старательность напрягающейся над непривычным мысли, и Ольга решила, что тут потрудилась Жанна. Но том трогательнее выглядело это усилие повеселить далеких людей. С тех пор на все праздники от Иванцовых приходили поздравительные письма, всегда с рисунками, особенно затейливыми на Новый год. Курбатовы отвечали открытками, но иногда Ольга размахивалась на большое письмо, которое адресовала Жанне в тайной надежде, что той будет недосуг читать и рассеянно, но диагонали его проглядит Кирилл и, может, раз-иной усмехнется над ее бытовыми наблюдениями.
Эти письма открыли Ольге возможности, о каких она не подозревала. Оказывается, ежедневная жизнь предстает в новом, «одрагоцененном» качестве, если о ней писать. Все мелкие, привычные события дня обретают иной смысл и странную значительность, когда их укладываешь в слова, а слова предаешь бумаге. Писать часто Иванцовым было неловко, она стала адресовать письма самой себе, а потом, отбросив искусственную эпистолярную форму, завела «записок толстую тетрадь» в блестящей и праздничной черной клеенчатой обложке.