Не переносит ни ясности, ни тумана.
Как в иллюзорной графике полотна,
Мраморный идол, тот, что завис над бездной,
Благообразней кажется из окна
Поезда, что всё мчится из Поднебесной.
6.2006
Сверка времени
Мерою времени временщика
В час часовых разводящий завода,
С каждой секундой сверяя века,
Дни прибавляет во времени года.
Как соглядатай работы часов
Он, командир механических ножниц,
У проходной заревых облаков
Хрупких ткачих превращает в наложниц.
Крутится прялка ночная. Тик-так…
Миг звездопада на вспененном ложе!
В час пересменки вдохни натощак
Облако дыма и – бритвой по коже:
Прежде, чем с веком продолжить игру,
Тщательно выбрей широкие скулы!
Опохмелись на халдейском пиру
И поезжай – до Воронежа, Тулы
Или до Владика, где на часах
Будущий день и в картине восхода
Те же ткачихи с надеждой в глазах
Ждут свой корабль из времени года
Пляжных затей и бульварных стихов.
И разводящий не спит до рассвета,
При переводе двуручных часов,
Дни сокращая во времени лета.
Где ты, упрямый седой временщик?
Носишь ли фрак из трехцветного флага
Или к Пресветлому Лику приник?
Просятся в рифму: бумага, отвага…
Что там на третье? Раскручивай ось
Вечной рулетки! Не спи, соглядатай!
Радуйся, что пережить удалось
Время для стрелок. У парки лохматой
Спутаны нити. Какое число?!
Время как фурия мстит за измену!
Ветер стучит в лобовое стекло.
Море взбивает солёную пену.
8.2006
Свиток
Карта Отечества, свёрнутая в рулон,
Взгляд моряка, остановленный в точке схода
Моря и неба – с парусником в наклон,
В этой дали – как весточка из похода
Тех близнецов, проглядевших свои глаза, —
Кормчих, царевичей, на корабле Ясона.
Как продолжительна всё-таки бирюза
Времени, что привлекательней, чем корона —
В золоте острова, города – той страны,
Что разделяет ночь на потоки света.
И корабли, как письма, идут с войны,
Чтобы уйти от берега – без ответа.
Я оставляю рукопись. На столе —
Бронзовый бюст собрата и сборник песен,
Негоциантом найденный в той земле,
Где не поэт, а памятник интересен,
Скрученный в трубку, свиток, простой рулон,
Что ограничит линию горизонта,
Но развернётся – с парусником в наклон —
Время бегущей строчкой, как ветер с Понта.
11.2007
Девкалион и Пирра
Карты стареют раньше календарей.
Время течёт и выносит на берег века
Странную песнь обкуренных дикарей —
О корабле последнего человека.
Словно уже завершён внеземной полёт
Там, где Земля не светится в небосклоне!
Время – то остановится, то течёт,
То преломляется в новом Девкалионе.
Время растёт, как в небе внезапный снег,
И разливает морем печали мира…
Девкалион без карты ведёт ковчег.
Сколько теперь ей лет, не считала Пирра.
3.2008
Мы
Е. И. Замятину
Вы, Евгений Иванович, нас проглядели.
Мы – не в прозрачных домах, а в железных клетках!
Смотрим на мир – как в будущее – без цели.
Пестуем страх и ненависть в наших детках.
Мы – бесконтрольны, мы – не знаем предела!
Мы – не в ладу ни с совестью, ни с мечтою.
Вы приукрасили многое. В царстве тела
Всё великое кажется мишурою.
Мы – другие! И кто-то другой возвысил
Нас до вершины тёмной, как варвар в саге.
Мы – не верим в разум абстрактных чисел,
Вами сложенных столбиком на бумаге.
11.2007
Суровый стиль
1
Как высоки в безбашенные годы
Среди полей готические своды
Стремительной эпохи ново строя,
Но замок остаётся без героя.
Поскольку, если рыцарь, значит бедный,
Конечно, если он не принц наследный.
Ни Ричарда, ни короля Артура
Не вынесет сия архитектура,
Раз не щадила ни отца, ни сына
Столетия вторая половина.
И в первой – начинали с новостроя.
Закончили – и вынесли героя.
2
И всё-таки я верю! Оператор
Всегда за кадром – словно конквистадор
Во времени. И в том не наша воля.
Кто выразил себя в природе поля,
Того теперь и мы нарисовали!
Роман с Кармен – в кармической печали.
Пускай и в романтичном ореоле,
Свобода без жестокости – не боле,
Чем Дарвин для ребёнка, просто деда
Похожий на нетрезвого соседа.
И в мире Первозванного Андрея
Он так же избегал, как брадобрея.
3
В суровом стиле – живопись начала
Не века, а готического зала,