– Однако, – удивлённо произнесла Мартина.
– Когда-то мы выставляли все эти экспонаты на втором этаже, и они вызывали большой интерес у туристов. Но после скандала, когда нас обвинили в колониализме, истязании и разграблении Африки, эта комната переехала на третий этаж. Мы с Луизой часто сюда бегали, когда были маленькими, а я и забыла.
– Меня они всегда пугали, – сказала принцесса София, кивая на манекены с оружием и в страшных деревянных масках.
Я вошёл в комнату, огляделся. Моё внимание привлекло несколько вытянутых масок, очень похожих на ту, что я выиграл в Колизее. Осторожно протянув руку, я коснулся одной. Холодное дерево, грубое и мёртвое. Вторая ничем не отличалась, а вот третья, зубастая и страшная, неожиданно отозвалась на прикосновения. Я даже силу не использовал, но почувствовал, что внутри неё что-то скрыто.
– Можно снять её со стены? – спросил я у Сабины.
– Конечно. Это не музей и сигнализации тут нет.
Всё так же осторожно, почему-то боясь, что она рассыплется у меня в руках, я снял маску со стены, перевернул. С обратной стороны она была усеяна неразборчивыми символами. Ощущения, когда я держал её в руках, очень странные, словно она пыталась что-то сказать, но при этом говорила на иностранном и непонятном языке.
– Понравилась? – спросила Сабина.
– У меня такая же есть дома, – отозвался я, затем посмотрел на девушку. – Наверное, из одной коллекции. Значит, это всё твой дедушка привёз?
– Часть экспонатов от него, а часть ещё мой прадед привозил. Насчёт масок – не знаю, никогда не интересовалась. Ты на неё смотришь, как человек, нашедший среди мусора настоящее сокровище. Вот, взгляд именно такой.
Сабина рассмеялась, поймав мой взгляд.
– Бери, я тебе её дарю, – сказала она. – И если тебе такая тематика нравится, то могу всю коллекцию подарить. Устроишь в доме жуткую комнату.
– Нет, боюсь, меня Тася из дома выгонит, – я рассмеялся и снова посмотрел на маску. – А эту?..
– Говорю же, если нравится, то забирай, – махнула рукой она. – Ты первый, кому она приглянулась. Лицо у неё жуткое, зубастое, как у акулы с человеческим лицом, брр. Парни обычно к оружию бегут сразу или к украшениям. Римский исторический музей на золотые украшения зарится, но давать им что-то легко, а забрать – сложно.
– Спасибо за подарок, – я благодарно кивнул. – Если возможно, пусть это пока останется между нами.
– Конечно, – согласилась Сабина. – Подарками не афишируют, пусть и такими странными. Показать вам ещё пару интересных комнат?
– Спасибо, но время уже позднее. Простите, что отвлёк вас.
– Ничего страшного. Было интересно прогуляться по дворцу так поздно. Я даже вспомнила что-то давно забытое, как мы с Луизой убегали по дворцу от тёток и прятались в разных комнатах. А брат нас всегда выдавал, поэтому мы его с собой не звали. Пусть сегодняшний день закончится и всё плохое как можно быстрее забудется.
– Хорошее пожелание, – согласился я.
Когда мы выходили из комнаты, Сабина посмотрела вслед Алёне, затем на меня. В её взгляде отразилось нетерпение и укоризна одновременно. Может, мне это просто показалось, но Алёну я догнал, придержав за локоть. Мы шли как раз за девушками и когда проходили мимо узкого и тёмного коридора для слуг, я потянул её туда. Приложил палец к губам, взглядом показав на коридор. Похоже, девушки этот манёвр даже не заметили.
Пару минут мы тихонько стояли в темноте близко друг к другу. Поставив деревянную маску у стены, я обнял Алёну за талию, привлекая к себе.
– Я испугался за тебя, – тихо признался я. – Внутри всё похолодело на секунду, когда подумал…
– Тогда должен понимать, как я переживаю, когда ты попадаешь в очередную неприятность. Постоянно внушаю себе, что ты сильный и ничего не случится, немного помогает.
– Перед отъездом из Москвы я с твоим дедом говорил. Просил твоей руки.
– И что он сказал? – заинтересовалась она.
– Что готов доплатить, лишь бы ты скорее взялась за ум. Пообещал, что когда родится внук или внучка, то бросит работу и будет только ими заниматься.
– Кто бы ему позволил, – проворчала она, тоже обнимая меня и прижимаясь щекой к моей щеке.
– Дай старику шанс, – улыбнулся я. – Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как за ним все бегать будут и уговаривать вернуться на место ректора. Он же работает с пяти утра и до десяти часов вечера без выходных. Там работы столько, что никто другой не потянет.