— Какой тезка? — не понял Миша Балышев. — Мишка из восьмого «В» что ли?
Но учитель не спешил отвечать, давая ученикам возможность догадаться самим.
«Та-ак, Лиза, вон, поняла, — Алексей Александрович не просто так выдерживал сейчас МХАТовскую паузу. Он старательно подмечал, всех, кто понял этот несложный намек. — Кристина вроде тоже. Странно только, что молчит, обычно всегда руку тянет… Неужели все? Мда, негусто…».
— Который Юрьевич, — сжалившись над учениками подсказал Алексей Александрович и по-доброму улыбнулся. — Лермонов… Михаил Юрьевич.
— Аааа, — тут же напоказ поморщился Миша, — типа прочитать надо?
— Было бы неплохо, — согласился учитель. — Если, конечно, хотите узнать, чем закончился бой и самое главное…
— Разве может что-то быть главнее победы? — перебил его Олег Вишняков. — В этом же и есть весь смысл!
— И самое главное, — терпеливо повторил Алексей, — ради чего он бился.
— И ради чего? — неожиданно пробасил Женя Игнатенко.
Алексей Александрович постарался улыбнуться настолько загадочно, насколько мог и молча кивнул на лежащую на столе книгу.
— Буду рад, если вы расскажете мне об этом в своем письменном рассуждении-эссе, выполненном в свободной форме. В небольшом эссе, — тут же добавил он, видя мгновенно угасший интерес, который он с таким трудом раздувал весь урок. — Сто пятьдесят-двести слов.
Ребята по привычке недовольно заворчали, но раздавшийся звонок заглушил их возражения.
— Хорошего вам всем дня! — улыбнулся Алексей Александрович. — Увидимся в пятницу!
Переждав неожиданный приступ головокружения, от которого его чуть повело вправо – надо меньше работать! – он присел обратно за стол, сделал вид, что заполняет журнал, а сам тем временем принялся наблюдать за учениками.
Кто-то, как Перевернихата и Пустозеров вылетели, даже не записав домашнего задания, кто-то, как, например, Олег с Мишей, во всю обсуждали прочитанное и услышанное. Большая часть учеников уже и позабыла, что их учитель умудрился заснуть прямо на уроке!
Кто-то выходил молча, погруженный в свои мысли и прижимая книгу к груди, кто-то негромко переговаривался. А кто-то и вовсе собирал свой портфель не спеша, дожидаясь, пока большинство одноклассников уйдет.
Таких ребят оказалось мало – не больше трех-четырех человек в классе. Но именно с ними Алексею Александровичу больше всего нравилось общаться во время перемен.
В итоге в классе остались Лиза, Кристина, Марина и… неожиданно Миша с Олегом.
«Что ж, это будет интересно…» — подумал Алексей Александрович, приготовившись внимательно выслушать мысли ребят.
Он посмотрел на Лизу, приглашая ее начать, и девочка не обманула его ожиданий:
— Алексей Александрович, я дочитала Мцыри, пока вы… — девочка на секунду запнулась и мило покраснела, — пока вы заполняли журнал, и совершенно точно поняла одно: Мне не нравится Лермонтов!
— А мне наоборот, — тут же возразил Олег. — Мужик – огонь! Он в нескольких строках умудрился передать это состояние битвы! Я словно сам там побывал!
— Лиза, интересно мнение. Хорошее наблюдение, Олег, — приободрил ребят учитель. — а скажите мне, что хотел донести своей поэмой Михаил Юрьевич?
Он уже настроился на приятную беседу-обмен мнениями, как из коридора послышался мат, завизжали девчонки, а дверь в кабинет чуть было не слетела с петель, заходив ходуном от мощного удара.
— Это еще что такое! — буркнул он себе под нос, вскакивая с кресла.
В три шага подлетев к двери, он выскочил в коридор и тут же увидел источник шума.
Большинство учителей считали Женю Игнатенко и Ваню Косых жутко невоспитанными грубиянами, драчунами и задирами. Но с этими ребятами хотя бы можно было договориться. Они жили по своей правде, с высокой колокольни плюя на авторитеты, но все же, при должном подходе, были способны вести конструктивный разговор и воспринимать аргументированную критику. Другими словами, с ними можно было договориться.
В отличии от тех двух девятиклассников, которые в данный момент безжалостно избивали упитанного десятиклассника из «А» класса.
Рустам Недаев и Тамерлан Дмитриев.
С этими отморозками не удавалось договориться никому из учителей и администрации школы. Преподавателей они абсолютно не стесняясь слали на три буквы, туда же посылая и завучей. Единственное место, где эти «реальные пацаны» преображались был кабинет директора. И то – на время. Делов-то! Уважительно покивать, сделать виноватое выражение лица и клятвенно заверить, что больше так не будут, чтобы тут же, после выхода из кабинета, пнуть кого-нибудь под зад и глумливо заржать.