Конечно, батюшка решительно воспротивится их сближению. Более неудачной партии для своей единственной, горячо любимой дочери он и представить не может. По собственной воле за осужденного государственного преступника он ее не отдаст, это ясно как день. Лиза приуныла, размышляя над сим пренеприятным предметом. «Впрочем, — тряхнула она головой, — зачем мучить себя мрачными мыслями о далеком и таком неопределенном будущем? Мало ли что может произойти. Это только дурак думками богатеет. Пусть все идет как идет». Федор пришел к ней сегодня и, несомненно, придет вновь, и она будет наслаждаться каждым мгновением этих встреч!
К огорчению Лизаньки, ожидаемых ею встреч с Дивовым было немного. В лучшем случае раз в неделю он появлялся у них в доме, и как назло всегда кто-нибудь был рядом; батюшка, надоедливый Браузе, офицеры гарнизона или полковые дамы, пришедшие с визитом, а чаще всего престарелая троюродная кузина батюшки Ольга Самсоновна, испокон веку проживавшая с Тормасовыми. Она устраивалась в своем любимом потертом кресле у окна и бесконечно что-то вязала из разноцветных пушистых клубков. К присутствию тетушки в своей жизни Лизанька так привыкла, что почти перестала замечать ее. Но теперь, во время визитов Дивова, она стала вдруг помехой и вызывало глухое раздражение. Разве можно поговорить о чем-нибудь действительно важном, когда за спиной то и дело слышится мерное постукивание спиц, покашливание, а иногда и тихое посапывание?
Чем дальше, тем больше охватывало Лизавету странное беспокойство. Ей уже было мало довольствоваться лишь пылкими взглядами, полупрозрачными намеками, недоговоренными фразами, якобы случайным прикосновением рук. Она желала чего-то еще… Чего именно, точно не знала, но полагала, что получить это могла, только оставшись с Федором наедине. А так как Лиза была истинной дочерью своего отца и, следовательно, девушкой практичной и решительной, она не долго ломала голову над тем, как устроить свидание тет-а-тет.
Наблюдательным пунктом было выбрано окно, из которого она могла видеть всех поднимавшихся на крыльцо комендантского дома. Сообщив тетушке, что так ей удобнее вышивать: больше света и не приходится напрягать глаза, — Лиза устроилась с вышиванием в руках за небольшим рукодельным столиком из карельской березы. На черном атласе неторопливо, то и дело обращая взоры на улицу, вышивала она цветными шелками ярких трепетных бабочек и экзотических длинноносых птиц. А когда на второй день заметила сквозь чугунное кружево крыльца русую голову Федора, быстро встала и, бросив тетушке: «Я пойду погуляю недолго в садике, что-то у нас сегодня душно», — направилась к дверям.
Уже на пороге, оглянувшись, добавила: «Ежели кто придет с визитом, посылай ко мне».
Небольшой сад, куда направилась Лиза, располагался позади комендантского дома и был обнесен высоким каменным забором. Это был ее маленький Эдем. Даже сейчас, когда поздняя осень обтрепала кроны яблонь и вишен, когда поблекли травы и увяли цветы, оставив только солнечные пятна бархоток, она с наслаждением вдыхала запах прелой травы, прихваченной утренним морозцем, и свежесть холодного ветерка, налетавшего с Двины. Поплотнее укутавшись в ротонду, Лиза села на скамью и стала машинально смотреть, как в чаше фонтана медленно плавают от одного края к другому желтые и красные листья-лодочки, ожидая каждую секунду услышать за спиной знакомые шаги. И вот они прозвучали.
— Добрый день, Елизавета Петровна, — раздался совсем рядом его мягкий, чуть ленивый баритон. — Простите великодушно, что решился нарушить ваше уединение.
— Добрый день, Федор Васильевич, — взглянула она на Дивова из-под полей шляпки и тут же отвела глаза в сторону. — Вы меня ничуть не потревожили.
Наконец-то! Они одни, и никто им не мешает. Но что делать дальше и о чем говорить? Вот он стоит перед ней — такой желанный, близкий, а у нее все мысли из головы повылетали и сердце бьется, как испуганная птаха, зажатая в ладони птицелова.
— В комнатах душно, а день выдался такой солнечный. Мне захотелось подышать воздухом, почувствовать последнее осеннее тепло, — почему-то начала она объяснять Федору причину своей прогулки.
— Осеннее тепло обманчиво, — заметил Дивов, но ей показалось, что он говорит о чем-то совсем ином.
— Вы ему не верите? — в тон Федору спросила Лиза.
— Не верю и опасаюсь. Возможно, лучше было бы остаться в комнатах. Так безопаснее.
— Не будьте таким букой, Федор Васильевич. Побудем здесь немного. — Она приглашающим жестом опустила ладонь на гладкую поверхность скамьи: — Присядьте со мной.
Федор пристально посмотрел в ее синие, как теплое южное море, глаза, и ответил: