― Но это неправильно, Кэлвин! ― крикнула я в ответ, вырываясь из его хватки. ― Это все неправильно! Должен быть другой способ избежать этого! Нельзя так использовать людей!
― Например, Рейчел? ― рявкнул Кэлвин, и его голос звучал злее, чем я когда-либо слышала от него в свою сторону. ― Каков твой грандиозный план по спасению всех? А? Я бы с удовольствием это услышал! ― саркастически сказал он, и я вздрогнула от его тона. ― Должен ли я пить кровь животных? Ты думаешь, это сработает? А ни хрена! Единственный способ для меня или любого другого вампира остаться в живых - это пить кровь человека. Иначе я умру, и мне жаль, что я не хочу умирать и что я эгоист, но так оно и есть! Я не могу этого изменить, и ты тоже не можешь! ― его голос был резким, и я пыталась скрыть свою боль, но я знала, что это не сработало, по дрожанию моей нижней губы и слезящимся глазам. Я отвернулась от него и направилась в ванную. ― Что ты делаешь? ― позвал он, когда я вошла, закрывая за собой дверь. ― Решила спрятаться от меня?
― Пожалуйста, уходи, ― сказала я через дверь, задвигая замок и сползая вниз, чтобы сесть перед дверью.
Он постучал кулаком в дверь.
― Рейчел, открой дверь.
Когда я проигнорировала его, подтянув колени к подбородку, я услышала, как он уходит.
Я просто беспокоюсь о своих друзьях, ну, в общем, о своих знакомых. Хотя он был прав, если бы не они, то это были бы другие девушки, которых я не знаю. На сердце у меня было тяжело, я прокручивала его слова в голове снова и снова. То, что он сказал, возможно, и было правдой, но это не помешало ему задеть мои чувства.
Я всхлипнула, когда услышала, как открылась и снова закрылась дверь моей спальни.
― Уходи, Кэлвин, ― крикнула я через дверь, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.
Раздался тихий стук в дверь.
― Кэлвина здесь нет, открой, ― раздался голос Оливера.
Я протянула руку, поворачивая замок, затем отодвинулась от двери, позволяя Оливеру протиснуться в щель. Он посмотрел на меня сверху вниз.
― Милая, что случилось? ― спросил он, усаживаясь передо мной на кафель в ванной, скрестив ноги.
Я закрыла лицо руками.
― Мы поссорились, ― пробормотала я.
― Ты ведь не рассказала ему о шепотах?
Я выглянула из-за своих рук, чтобы он мог увидеть, как я преувеличенно закатываю глаза.
― Нет. Я попросила его вернуть Регину и Фрэнки, но он сказал, что не может, а потом начал кричать на меня о том, что вампиры пьют кровь и что мне просто нужно с этим смириться.
Оливер потянулся, чтобы положить руку мне на колено.
― Рейчел, зачем ты попросила его об этом?
― Я не хочу, чтобы они достались какому-нибудь больному извращенцу. Или, чтобы они были чьим-то ужином.
Оливер кивнул.
― Я понимаю, но..
― Но выхода нет? ― дополнила я его предложение. ― Да, это то, что сказал Кэлвин.
― И что ты на это сказала? ― поинтересовался он.
Я фыркнула.
― Я сказала, что мне это не нравится. Что это отвратительно. Что все равно должен быть какой-то другой способ, чтобы не причинять людям боль.
― Но его нет, ― сказал он с сожалением.
― Я знаю!
Оливер вздохнул.
― Рейчел, ты ведь знаешь, что этот мужчина любит тебя, верно? ― спросил он. ― Он ничего не может поделать с тем, что он такой, какой он есть. Он сделал свой выбор, если это можно так назвать, давным-давно. Хотя я могу с уверенностью сказать, что если бы он знал тебя тогда, перед выбором, он никогда бы не позволил себе измениться. Но он тот, кто он есть сейчас. Вампир, ― сказал он мне, пристально глядя на меня. ― Как ты думаешь, что он чувствует, когда ты так открыто говоришь, что хотела бы, чтобы вампиры не пили кровь? Над чем он не властен. Он хочет сделать тебя счастливой, видишь ты это или нет. Я уверен, что он не хотел причинить тебе боль, точно так же, как я уверен, что ты не хотела причинять боль ему.
Я не хотела этого слышать, но я нутром чувствовала, что Оливер был прав. Как бы плохо мне ни было из-за того, что Кэлвин набросился на меня, держу пари, ему тоже плохо. Я не хочу заставлять его чувствовать, что он недостаточно хорош для меня, я просто не знаю, как все это переварить.
― Ты очень мудрый, ― я слегка усмехнулась, а Оливер закатил глаза. ― Хорошо, мой мудрый наставник, не мог бы ты, пожалуйста, сказать мне, почему меня не предупредили о двойном исключении?