— Вы, ребята, знаете дочь тренера? — начинает МакКой.
— Жасмин? — вмешивается Исайя. — Да, а что?
— Она чертовски сексуальна. Ты видел, какая у нее грудь? Как два идеальных шара.
— Чувак, тебе повезло, что тренера сейчас здесь нет. Он бы без колебаний выгнал тебя из команды, — отвечает Исайя.
Меня застилает пелена красного от того, как МакКой говорит о ней, и это немного выбивает меня из колеи, потому что я не чувствовал такой ярости со времен своей последней хоккейной драки.
— В любом случае, она паинька, — МакКой отмахивается от Исайи.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает другой игрок, Петерсон.
— Всем известно, что Жасмин «хорошая девочка» РЛУ. Ее никогда не целовали, она даже ни с кем не трахалась. Что забавно, потому что она тусовалась с Авророй Веллакорт, а она была…
Я не даю этому куску дерьма договорить.
— МакКой, Томас и Питерсон. Пятьдесят кругов, сейчас же.
— Какого черта? — по глупости спрашивает Дэн МакКой.
Я вторгаюсь прямо в его пространство, моя грудь почти касается его головы из-за разницы в росте.
— Тебе пятьдесят пять, МакКой. Пусть это будет уроком для всех. Если кто-нибудь из вас еще раз так заговорит о Жасмин или ее подруге, я вышвырну вас из этой чертовой команды. Всем ясно? — шиплю я, моя грудь вздымается вверх-вниз.
МакКой усмехается, подкатываясь к бортам, чтобы начать круги вместе с Питерсоном, который сожалеет, что присоединился к разговору. Технически, он не сказал ничего плохого, но мне все равно. Я так взбешен тем, что сказал МакКой, что наказываю всех, кто был хоть как-то причастен к этому разговору.
Ко мне подъезжает Исайя.
— В свою защиту скажу, что я говорил ему перестать. Я так же зол, как и вы.
— Я знаю. Но ты делаешь это, потому что тебе нужна тренировка на выносливость. Вперед.
Пока они катаются по кругу, остальные за ними наблюдают во время своего перерыва. Я никак не могу выкинуть из головы его слова. Неужели ее ни разу не целовали? Я был еще больше удивлен, когда узнал, что она еще и девственница, но это соответствует ее образу.
Я чувствую себя гребаным идиотом, потому что сказал ей никого не приводить в дом, когда у нее никого еще даже и не было. МакКой мог соврать, но если это правда, то мне от этого только хуже.
Мало того, что Жасмин – дочь моего тренера и друга, она еще и невинна. Я совершенно не могу прикоснуться к ней сейчас или когда-либо еще. Не в том смысле, в каком я занимаюсь сексом.
Это только отпугнет ее.
Но как только я думаю о том, что какой-то мелкий ублюдок только коснется ее, зрение снова застилает красным. Я знаю, что не могу ее заполучить, но это только усиливает интерес. Быть тем, кто научит ее всему? Как сосать мой член или кончать мне на язык?
Да, я хочу этого. Очень.
Я хочу присвоить себе все ее первые разы, хотя и не имею на это права. Это физическая тяга, которую я почувствовал в тот день, когда мы встретились три года назад. И в этом вся проблема, потому что это чистое желание обладать. Но я не собираюсь из-за этого портить свои отношения с Недом или ставить под удар ее отношения с ним.
К черту.
Если я не могу получить ее, я позабочусь о том, чтобы никто другой тоже не смог.
Глава 10
Жасмин
Элио еще не вернулся домой, а я помню, что сегодня утром он говорил о том, что хочет приготовить для нас ужин. Я подумываю написать ему сообщение, чтобы он знал, что я буду у Камиллы, но он мне не отец.
Ему не нужно знать, когда я прихожу и когда ухожу.
Поэтому я выхожу из квартиры и направляюсь к Камилле. Я стучусь в ее дверь и думаю, кто ее откроет – Камилла или ее соседка, которую я никогда не видела и о которой никогда не слышала. Я начинаю думать, что с ней никто не живет, и это обидно, потому что почему тогда она не разрешила мне жить с ней?
Камилла открывает дверь, одетая в свободную футболку и шорты для йоги, а на ногах тапочки.
— Пиццу уже привезли. Заходи.
Зайдя в квартиру, я замечаю, насколько она отличается от квартиры Элио. В то время как у него интерьер выполнен в темных тонах, у Камиллы – в ярких. Стены кремового цвета, диван серый, но повсюду есть какие-то цветные детали.
Подушки розового и желтого цвета, а на оттоманку дивана наброшено светло-голубое покрывало. На стенах висят картины, на журнальном столике стоят живые цветы и спортивные журналы.
Все кричит «Камилла».
Взяв по кусочку лучшей пиццы, которая только может существовать – классической пепперони с сыром – мы садимся рядом на ее диван, а на заднем плане играет незнакомая мне рок-мелодия.
Когда мы доели первые кусочки, Камилла вздохнула.
— Ладно, что ты хочешь узнать в первую очередь?
Я скрещиваю ноги и сажусь прямо, чтобы иметь возможность смотреть ей в лицо.
— Для начала, где твоя соседка по комнате?
Брови Камиллы хмурятся, и она морщится.