У нее и правда хорошее воспитание. За то короткое время, что мы провели вместе, я уже понял, что она ответственная, умная и трудолюбивая.
Я набрасываюсь на йогурт, благодарный стон застревает у меня в горле.
— Это очень вкусно. Спасибо. Тут есть кленовый сироп?
— Да, я же говорила тебе, что очень его люблю. Я добавляю его практически во все блюда, — объясняет она, отправляя очередную ложку в рот.
Мои глаза прикованы к ней, я наблюдаю, как серебро скользит между ее пухлыми губами, как высовывается розовый язычок, чтобы слизнуть остатки йогурта с ложки.
Я скрещиваю ноги, зная, что моя эрекция вот-вот даст о себе знать, потому что мой разум сейчас представляет, как она делает это с кое-чем другим.
Чтобы отвлечься от своих мыслей, я говорю:
— Хорошо, значит, ты делаешь все это ради сделки. Но почему в такие моменты ты не можешь быть ко мне капельку добрее?
Она поджимает губы – я заметил, что она делает это, когда не решается что-то сказать.
— Мы не можем быть друзьями, ясно?
— Почему, черт возьми, нет? — я откидываюсь назад, мое лицо искажается от замешательства.
— Просто не можем, — бормочет она, совсем не веря собственным словам.
Я хочу знать причину, но, видя, что это бесполезно, пробую подойти с другой стороны.
— Дай мне день.
Ее лицо морщится в замешательстве.
— А?
Поставив миску на кофейный столик, я пристально смотрю на нее, чтобы она поняла, что я говорю серьезно.
— Проведи сегодняшний день со мной. Позволь мне доказать, что мы можем быть друзьями и ничего плохого не случится. Нам ведь придется жить вместе целый год, так что мы можем попытаться получить от этого удовольствие, если сможем.
— И я должна это сделать, потому что?
— Потому что ты знаешь, что в глубине души хочешь перестать притворяться, будто ненавидишь меня. Наверное, это утомительно. Как бы я ни наслаждался твоими пылкими ответами и не хотел, чтобы они исчезли совсем, давай сегодня проведем пробный эксперимент, чтобы понять, сможем ли мы поладить. Может, так тебе станет легче? — предлагаю я, зная, что это ее заденет. У нее и так много забот, а ее притворная ненависть ко мне только увеличивает груз на ее плечах.
Глаза цвета мокко смотрят в мои, кажется, целую вечность, и никто из нас не отступает. Мне нравится, что она не боится и ни разу не прерывает зрительный контакт.
Наконец, она вздыхает.
— Хорошо. Но я делаю это только потому, что, если ты собираешься помочь мне с моим аккаунтом, мне нужно доверять тебе.
— Тогда давай узнаем друг друга получше, — предлагаю я, кивая в сторону телевизора. — Тебе нравятся мультфильмы?
Она поджимает губы и качает головой.
— Нет, я не люблю смотреть телевизор. Вообще-то я его никогда не смотрю.
Я прижимаю руку к сердцу, изображая обиду.
— Серьезно? Это мое постыдное удовольствие.
— Как интересно, что взрослый мужчина, легенда хоккея и все такое, любит смотреть детские мультфильмы.
Дьявольская улыбка появляется на моих губах.
— Так ты думаешь, что я легенда?
Она застонала, закрыв лицо рукой.
— Нет, я имею в виду, что так написано в Интернете. Но я никогда не видела, как ты играешь.
Мне нужно как-нибудь показать ей нарезки с яркими моментами игр, а также привести ее на каток, чтобы она увидела, какими навыками я все еще обладаю.
— А что, по-твоему, я должен смотреть? — спрашиваю я, возвращаясь к ее словам и выключая телевизор.
— Тебе не обязательно выключать его, — в ее тоне слышится извинение. — Но, наверное, я ожидала увидеть спортивные телеканалы, может, какое-нибудь мистическое шоу?
— Иногда я смотрю спортивные передачи, но часто они меня раздражают. Так что в основном я смотрю мультфильмы.
На ее губах застыла полуулыбка, и мне хочется приложить все усилия, чтобы вызвать на ее лице настоящую улыбку. Я еще не видел, как она по-настоящему улыбается, разве что в тот день, когда смотрел, как она танцует на гала-вечере. Но я хочу, чтобы причиной этому был я.
— Теперь расскажи мне что-нибудь о себе. Чем ты любишь заниматься, чтобы расслабиться в выходные? — спрашиваю я, наблюдая, как она отправляет в рот последнюю ложку йогурта.
— Очевидно, я люблю читать, — ее щеки розовеют, когда она пытается сдержать очередную улыбку. — Еще я люблю играть в шахматы, печь и заниматься пилатесом.
Она тоже любит шахматы? Я начинаю думать, что Бог создал эту женщину специально для меня.
— Как давно ты играешь в шахматы? — спрашиваю я, проводя рукой по заросшему щетиной подбородку.
— С десяти лет, — отвечает она, затем встает и относит обе наши пустые миски на кухню.
Я следую прямо за ней, подхожу к раковине и легонько отталкиваю ее в сторону.
— Иди, сядь. Ты приготовила завтрак. Дай мне помыть посуду.
Удивительно, но она не спорит со мной.
— Спасибо, — ворчит она, и это заставляет меня рассмеяться, зная, как чертовски трудно ей было сказать «спасибо».