- Тогда о чём вы хотели поговорить, Андрей Викторович? – прерывает мои залипания голос Мирославы.
Делаю глубокий вдох, встаю из-за своего стола, подхожу к Мире и присаживаюсь за соседнее с ней кресло. Мира хмыкает, но на меня всё равно не смотрит. А я так хочу пригласить её в ресторан на ужин, но понимаю, что Мира сейчас не оценит этого моего порыва, поэтому стараюсь случайно не проговориться, ведь она ещё явно не настроена на переход наших взаимоотношений на другой уровень. Сжимаю кулаки, вспоминая «её» фразу из моего сна, и стараюсь спокойно проговорить:
- Мирослава, ранее я никогда не был фанатом восточных танцев. – Девушка очень интересно скашивает на меня свои глазки, но не поворачивается, на что я широко улыбаюсь, но всё же продолжаю. – А несколько лет назад на одном корпоративе я наблюдал весьма пошлое и вульгарное выступление нескольких восточных танцовщиц и, естественно, сделал выводы, что это немного неудачный вид танцев и мне не интересен, как и прежде…
Мира хмыкает, пожимает плечиками и опускает взгляд вниз, а я спешу разубедить её неверные догадки:
- Мира, но я видел, как вы танцуете… Смотрел ролики в ютубе… Мира, все танцы, которые я видел в вашем исполнении – это невероятно красиво и без грамма пошлости… – девушка поджимает губы, но всё ещё не смотрит на меня. – Мира, вы такая Умничка, настоящий Профессионал, и абсолютно заслуженно лучшая. – Моё Солнышко хмыкает, но продолжает молчать и так и не смотрит на меня.
«Да что же это с ней такое?» – подумал я, а вслух произнёс:
- Вы очень хорошо чувствуете музыку, Мирослава…
Она поднимает голову и, смотря перед собой, проговаривает:
- Это суть моей профессия и в танцах, и в дизайне – понимать и чувствовать, а потом доносить. Я же всё-таки живу благодаря этому…
- Да, Мира. Я это понимаю.
- А вот, что касается пошлости, – она поворачивается вполоборота ко мне и наконец-то смотрит мне в глаза, – то опошлить можно всё, что угодно – было бы желание. И это абсолютно не зависит от вида танцев или вообще рода деятельности человека… Это больше зависит от самого человека, его желаний и преследуемых целей… – Я замечаю, как холод в её взгляде постепенно сменяется жаром. – А сами по себе восточные танцы ничего общего с пошлостью и развязностью не имеют. Нет таких канонов, по которым танцовщица должна быть максимально раздета… Каждая это решает сама для себя. Чем она готова и хочет брать… Кроме того, есть очень много направлений в востоке, в которых костюмы как раз таки сверхзакрыты. И не надо путать восточные танцы со стриптизом – ничего общего в этом нет. Хотя и стриптиз, конечно, танцевать очень сложно – и далеко не все так смогут… – К концу своей реплики Мира смотрела на меня уже широко распахнутыми глазищами, в которых горел огонь, но как-то осеклась и быстро перевела свой взгляд на стену перед собой.
- Мира…
- Если это всё, о чём вы хотели поговорить, Андрей Викторович, то тогда я пойду. – Она снова посмотрела на меня – Дела не делаются, пока я тут с вами сижу…
Она переводит взгляд на стол, закрывает свой ноутбук и кладёт на него записную книжку.
- Да, Мирослава, я понимаю это. – Смотрю на неё с нежностью и киваю, хоть и чувствую внутреннюю боль от того, что сейчас она уйдёт. Но всё же решаю добавить. – Мира, ваши танцы потрясают, иногда просто повергают в шок, заставляют переживать, задумываться… Мира, это не просто театр – вы же всё это проживаете… Я не понимаю, как вы это делаете, но это абсолютно другой стандарт танца…
- Это моя жизнь… – перебивает меня, но всё равно смотрит на свои вещи.
- Да, Мира. Это видно…
Она хмыкает и продолжает молчать, а я задаю ей свой вопрос:
- Мирослава, вы хотите вернуться на сцену? – Чувствую, как меня накрывает волнением, но стараюсь глубоко и медленно дышать, чтобы всё же успокоить себя и не выдать.
- Да. – Получаю тихий ответ спустя несколько секунд. – Как оказалась, бросить мне гораздо тяжелее, чем постараться вернуться, ведь это вся моя жизнь с семилетнего возраста… – Она слегка закусывает нижний левый уголок губы, но всё равно добавляет. – И так не уходят… Это не правильно.