Они усилили давление.
Она нервничала, отсюда и выпечка.
— Ты жалуешься? — Блэр отодвинула кастрюлю с пахлавой в сторону, чтобы продолжить размешивать тесто для сахарного печенья. — Я думала, тебе нравится, когда я пеку.
— Мне нравится, — но не нужно быть гением в психологии, чтобы понять, что у тебя какое-то обсессивно-компульсивное расстройство. Или, может быть, ты используешь приготовление пищи как выход для беспокойства. Или, возможно, прячешься от своей жизни, проводя каждую свободную минуту на кухне.
Помещение было небольшим, но его недавно переделали, чтобы сделать каждый дюйм функциональным, так что даже с Таной, занимающей часть стойки, у Блэр было место для работы.
— Очень много вариантов, — сухо заметила она. — Может быть, тебе все-таки нужно быть гением психологии?
Деревянной ложкой Блэр смешала масло с сахаром. Ей нравилась высококачественная посуда, но она скучала по некоторым кастрюлям и сковородкам из домашнего обихода. С помощью этих предметов мама учила ее печь. Острая боль страха за маму прорезала все остальные эмоции, которые бурлили в ней всю эту неделю.
— Для тебя быстрее просто пообщаться со мной, — возразила Тана, указывая ложкой в сторону Блэр. — И дешевле тоже. Я даю достаточно хорошую разговорную терапию.
Блэр не знала, что сказать. Ей нужен был друг. Но она не хотела говорить о Лукасе. Хотя, учитывая, как ее захлестывала тревога о матери, Блэр задавалась вопросом, имеет ли смысл беспокоиться еще и о Лукасе. Ее соседки по комнате уже знали, что она проводила большую часть своих выходных в Катскиллах, навещая Эмбер, но они не знали почему.
Блэр испытывала облегчение, что не придется говорить об этом.
Но теперь? Раскаленное добела копье беспокойства пронзило ее изнутри, и ей до боли захотелось поделиться с кем-нибудь своими тревогами.
— О, боже мой. Что случилось? — Тана соскользнула со столешницы, позволив сковороде и ложке со стуком упасть в раковину, не сводя глаз с Блэр. Она нежно обняла Блэр за руку. — Я сказала что-то оскорбительное? Ты же знаешь, что я просто болтаю чепуху, верно? Я ничего не знаю о разговорной терапии. Ничего ни о чем. Тебе обязательно нужно готовить, если это делает тебя счастливой.
Искренняя забота ее подруги ослабила страх Блэр. Она отставила миску, радуясь тому, что кто-то в ее жизни заботился о ней настолько, чтобы спросить, что с ней происходит.
— Ты меня не обидела, — заверила ее Блэр, слегка коснувшись лбом лба Таны. — Ты потрясающая.
Похвала заставила Тану немного отшатнуться, взволновав ее.
— Что ж, я действительно стараюсь.
Она пожала плечами, прежде чем выражение ее лица стало серьезным.
Блэр уже не в первый раз задавалась вопросом, какие жизненные обстоятельства сформировали Тану. Блэр знала, что в ней есть глубокое сочувствие. Иногда она наблюдала, как Тана орудует старой видеокамерой вокруг особняка, снимая мельчайшие детали их жизни — Блэр чистит кисточки для макияжа в раковине, или Сэйбл укорачивает подол платья — таким образом, что это казалось личным. Даже интимным.
Блэр собиралась заговорить, поделиться тем, что происходит, когда этажом выше открылась дверь в квартиру.
— Пожалуйста, скажите, что мы устраиваем «счастливый час» в пятницу вечером! — раздался знакомый голос с лестницы, и связка ключей со звоном упала на пол. Теннисные туфли запрыгали по ступенькам в сторону кухни. — Я знаю, что не могу пить, но у меня серьезная тяга к попкорну и девичьим разговорам во время беременности.
Сэйбл Кордеро, модный стилист и их соседка по комнате, которая теперь проводила много ночей со своим боссом после неожиданной беременности, остановилась у подножия лестницы. Она была одета в зимние белые брюки и тунику в тон, с накинутым на плечи свитером устричного цвета. Одежда Сэйбл создавала драматический фон для ее густых волос цвета воронова крыла, которые за последние несколько месяцев стали длиннее и гуще. Она светилась всеми гормонами будущей мамы.
— Я помешала? — спросила Сэйбл, ее карие глаза метались между девушками, пока она шла вглубь кухни. — Что я пропустила?
Тана взяла Блэр под руку.
— Блэр как раз собиралась рассказать мне, почему она так одержима выпечкой. Давай сядем за стол, а я буду лопать попкорн. Заставь Блэр заговорить, пока у нее не сдали нервы.
Блэр послушно села.
— Я бы с удовольствием приготовила попкорн, — запротестовала она. — Ты же знаешь, мне нравится отвечать за закуски «счастливого часа».
Хотя она забыла об их сегодняшней традиции, так как мысли были разбросаны повсюду с ее беспокойством о Лукасе; забыла о его просьбе помочь ему найти шпиона и забыла о матери, которая в одиночку проходила большую часть химиотерапии.