— А если серьезно, — Катерина вышла из машины, тронула его за рукав, — ты мне так помог… Представляешь, я бы сейчас потащила эту "козявку" снова верхом на "бычке" в сервис.
— Кать, да ничего не надо. — Толя улыбнулся. — Помочь тебе, сама знаешь, всегда приятно.
Она покачала головой, вынула бумажник из кармана куртки.
— Возьми. Мне тоже приятно.
— Ладно. — Он засунул бумажку в карман. — Ты бы покаталась сегодня. Если что не так — звони. Прилечу на крыльях.
— Спасибо.
Катерина выехала из гаража, сама не зная, куда поедет, но повернула в сторону Центра. Она давно заметила, что за рулем отключается от всех мыслей. Только дорога и машина.
Она слушала привычный ровный гул двигателя, он перекрывал все звуки обыденной жизни. Внезапно увидела серую скалу кинотеатра "Ударник". Что ж, автопилот в голове знает свое дело.
С тех пор как они переселились на Юго-Запад, Катерина приезжала в Замоскворечье погулять. Чаще — когда надо взбодриться. Точно так же поступал дядя Миша, самый главный человек в их нестандартной семье.
Из большой семьи Соломиных к началу тридцатых годов прошлого века осталось двое — старший Михаил и младшая сестра Варвара, бабушка Катерины. Дядя Миша говорил, что время пронеслось над Соломиными как эпидемия.
Он выучился геологии в Праге еще до революции, работал в Боливии, вернулся в Россию тридцатилетним мужчиной, профессиональным геологом, ценителем сигар и рома. Сестра Варя, как потом поняла Катерина, служила главной причиной возвращения в страну, которая стала такой не похожей на ту, из которой он уехал.
Теперь-то она знала, что дядя Миша всегда любил Варю совсем по-другому, но верность семейной тайне не оставляла никакой надежды. Его родители взяли девочку-сироту младенцем, когда ему исполнилось одиннадцать лет.
Он влюбился в нее со всей страстью. Так влюбляются во что-то запретное, недоступное. А потом случилось то, что можно объяснить лишь наказанием свыше за греховные мысли, как рассказывал он Катерине перед своим уходом.
Выстрел в боливийском болоте навсегда лишил Михаила возможности желать женщину. Причину странной дуэли не могли понять оба противника, когда рассеялся пороховой дым, а доктор перевязывал рану. Все видимые поводы казались слишком мелкими для ссоры.
Позднее старый боливиец-геолог объяснил: место, где с ними произошло несчастье, люди знают и обходят стороной. Попадая туда, человек утрачивает власть над собой.
Подобных мест на Земле немало, их называют аномальными зонами. С тех пор Соломин многое узнал о таких зонах и о противоположных им по свойствам — сакральных, местах силы. Они тоже есть всюду на Земле.
— Искусство жизни состоит в том, — говорил он Катерине, — чтобы пройти по местам силы и не вступить в аномальную зону.
Этот была вторая формула жизни дяди Миши. Она запомнила и ее тоже.
Когда Михаил Александрович вернулся в Россию, он обнаружил, что сестра Варя вышла замуж за молодого человека, Демьяна Улановского. Михаил помнил мальчика с соседнего хутора. Его отец был кузнецом, и сын тоже. Варя показала брату виртуозно выкованный букет, в котором он узнал их семейные цветы — астры. Мать Михаила всегда говорила, что эти цветы для того и придуманы, чтобы заморочить голову. Что ж, знал молодой Демьян, чем покорить Варино сердце.
Но Михаил приехал из Москвы к сестре на хутор под Могилевом не просто в гости. От сведущих людей он узнал, что готовы списки зажиточных семей — их должны вот-вот отправить в Кемеровскую область. Он понимал: лучше стать добровольными переселенцами в Сибирь, чем оказаться высланными туда же.
Он увез сестру Варю с мужем в Якутию, где ему самому предстояло искать каменный уголь.
Соломин топтал сапогами тайгу, помнил о зонах печали и искал зоны радости. Местные люди рассказывали о "долинах смерти", о "ведьминых болотах". Их боялись, ими пугали. Уже тогда Михаил Александрович начал составлять свою карту. Он часто бывал у сестры, убеждая себя, что любить ее душу — это не грех.
Демьян Улановский погиб в первый год войны. Михаилу в самом начале войны предложили отправиться в эвакуацию в Среднюю Азию, но он попросил снова послать его в Якутию. Он был уверен, что в тайге скрыты еще более мощные залежи каменного угля, чем уже найденные. До конца войны он жил в Якутии, помогая и поддерживая овдовевшую сестру Варю, чувствовал себя главой семьи.
После войны ему предложили работу без утомительных экспедиций. Он согласился. Поселился в доме в Замоскворечье, ему понравился район со старыми уютными домами в стиле русского барокко. Квартира показалась слишком большой для одного. Он звал сестру переехать к нему, но она попросила о другом. Двое старших сыновей хотели стать моряками. Михаил Александрович хлопотал, мальчики отправились учиться во Владивосток. Дочь Ксения училась в школе, собиралась стать этнографом.
— Твоя матушка была своенравная особа, мягко говоря, — морщился Михаил Александрович. — Мы с Варюшей думали, что она и замуж-то никогда не выйдет. Отроковицей твердила: "Буду как дядя Миша — он ничем и никем не связан. Женат на своей геологии". "Но этнография — женского рода, — говорил я Ксении. — За нее нельзя выйти замуж".
А потом сестра Варвара привезла Ксению в Москву. Теперь они жили втроем в квартире Михаила Александровича.
Мать Катерины, Ксения, окончила исторический факультет, на практику полетела в Якутию. Она знала якутский язык, обычаи народа; ее дипломная работа, восхищались на кафедре, почти готовая диссертация. Ксения поступила в аспирантуру. Все шло так, как она хотела.
Ксении было за тридцать, когда она снова поехала в Якутию. Михаил Александрович дал ей копию своей карты, предупредил, чтобы она, разъезжая по таежным селениям, сверялась с ней. Побывать в аномальной зоне опасно — не знаешь, чем отзовется и когда.
В той поездке Ксения познакомилась с Павлом Веселовым, биологом из Новосибирска. Роман получился космический — это слово стало обиходным в то время. Заехав за вещами в Москву, Ксения улетела в Новосибирск. Там родилась Катерина. А через два года Павел, после еще одной экспедиции в Якутию, умер. От странной болезни.
Михаил Александрович рассказывал, что когда Ксения вышла замуж, он не мог поверить.
— Знаешь, Катерина, я потом понял: если бы Павел не был сиротой, она бы не вышла замуж. Догадываешься почему? — Катерина молчала. — Она ни с кем не могла бы ужиться, кроме себя. Эгоцентричная от рождения. Причем делала все, чтобы оставаться такой, какая есть.
Ксения с маленькой Катериной вернулись в Замоскворечье, к Михаилу Александровичу. Ему исполнилось семьдесят семь лет, но он еще был крепкий. Накануне их приезда он отказался от должности консультанта в геотресте, поселился на даче. И много думал.
Мать рассказывала, что однажды он позвал ее к себе в комнату, раскрыл карту. Они вместе прошлись по ней.
— Похоже, — сказал он, — твой недолгий муж побывал в аномальной зоне.
К этому времени у Михаила Александровича уже оформилась идея — почему именно это место стало патогенным. Ему не терпелось проверить. Посмотреть со стороны — староват для экспедиций. Но он знал, что поедет.
Михаил Александрович поехал в Якутию, обнаружил не только то, что эта зона на самом деле аномальная. Он понял, по какому признаку можно найти обширные пласты каменного угля.
Катерина помнит, как вся семья праздновала успех.
— Понимаете ли, — говорил он, дирижируя самому себе геологическим журналом, в котором опубликовал свое открытие, — внутри пластов возникает подземный пожар. Он может стать причиной появления "мертвой зоны". Сейчас объясню. При горении угольного пласта на большой глубине выделяется углекислый газ. Он невидимый, без запаха, человек, не чувствуя его, вдыхает и умирает.
Соломину дали в геотресте премию, на которую он сделал новые ворота для дачи. Чтобы отметить событие, позвали соседей — семейство молодого коллеги Михаила Александровича по тресту, Виктора Николаевича Зацепина.
Коллега-геолог восхищался проницательностью Соломина, охотно рассказывал о своих экспедициях. Он хотел взглянуть на карту, но Михаил Александрович уклончиво отшучивался — не готова для обнародования.