Выбрать главу
И Цзылу сказал: «Я бы оборону привел в порядок». И Жань сказал: «Если б провинцией правил, то получше б навел в ней порядок». И Чи сказал: «Я бы маленький храм предпочел в горах, с благочинным порядком и уместным ритуала свершением». И Дянь сказал (пальцы на струнах люни / низкий звук все звучал, хоть рука и покинула струны — и, как под листьями — дым, таял звук, и он провожал его взглядом): «Старая купальня, и мальчики плюхаются с настила или сидят на траве, играя на мандолине». И Кун на всех разделил улыбку. И Гунси Хуа пожелал узнать: «Кто ж верно ответил?» И Кун сказал: «Все, все ответили верно, каждому по его природе».
И Кун указал тростью на Жун Яна. (Жун Ян был его старшим.) Жун Ян сидел на обочине, притворясь собирателем мудрости. И Кун сказал: «Ты, старый дурень, ну/ка вставай, поднимись и найди себе дело». И Кун сказал: «Нужно уважать дар младенца, как только вдохнет он чистый воздух, но кто и в пятьдесят ничего не постиг, уважения не стоит». И еще: «Когда князь соберет вкруг себя всех мудрецов и художников, не найти его сокровищам применения достойней».
И Кун сказал и даже написал на листьях дерева бо: «Если внутри человека нет порядка, порядку не выплеснуться наружу. И если внутри человека нет порядка, не будет порядка в семействе его. И если у князя нет порядка внутри, не навести порядка ему во владениях».
И Кун дал миру слова «порядок» и «братство» и ничего не сказал о «жизни после».
И он сказал: «Всякий может достичь излишка, легко стрелять мимо. Трудно устоять посредине».
И они сказали: «Если кто совершит убийство, должен отец его защитить и спрятать?» И Кун сказал: «Должен». И Кун отдал дочь Гунье Чану, хоть в тюрьме бывал Гунье Чан. И он отдал племянницу Нань Жуну, хоть от дел отставили Нань Жуна.
И Кун сказал: «Ван правил с умеренностью, и в его дни содержалась в порядке держава. И даже я помню день, что оставил пробел летописцам, потому, говорю, что не знали, о чем писать. Но прошло, боюсь, это время — день, что оставил пробел летописцам, но прошло, боюсь, это время».
И Кун сказал: «Без характера вам не сыграть на инструменте этом или музыку исполнить, годную для од. Ветер сдувает цветы абрикоса с востока на запад. И устал я удерживать их от паденья».
(Перевод А. Гениса)
9

«Cantos» — провал, который Фолкнер назвал бы блестящим. Трагедия Паунда в том, что мощные по мысли фрагменты, редкие по красоте отрывки, пронзительные по глубине чувства строки и незабываемые по яркости детали не сложились в целое. Эпос не получился. Текст «Cantos» остался в истории литературы, а не просто в истории.

Паунд мечтал создать универсальный язык символов-иероглифов, на котором можно выразить любую ситуацию или явление. Как Библия, «Одиссея» или конфуцианский канон, его «Cantos» предлагали систему образов, вмещающую весь человеческий опыт. Способность «Cantos» описывать вечное и всеобщее должна была сделать поэму «песней племени».

Не вышло. Паунд не смог дать миру новый язык, а культуре — новый инструмент. Его игра в бисер не состоялась. С ним произошло примерно то же, что с героем Гессе. Йозеф Кнехт, решив проверить ценность Игры, потратил несколько лет на расшифровку каждого знака одной из ее партий. Переведя обобщающие алгебраические символы обратно в конкретный арифметический мир, он уничтожил сокровенный смысл Игры, распустив сотканное полотно на отдельные нити.

Примером удавшейся игры в бисер может служить «Москва — Петушки». Сращенная из бесчисленных цитат, реминисценций и аллюзий поэма вобрала в себя литературно-исторический контекст двух веков русской культуры. Органичность этого образования делает поэму прозрачной для русского читателя. Успех этот достигнут, однако лишь в пределах своей культуры. Даже в совершенстве знающий язык иностранец не способен разыграть ерофеевскую партию. Ему нужен обратный перевод, разбирающий текст на составные части. Об этом свидетельствуют комментарии, смехотворно дотошные для русского читателя, но необходимые иноземцу.