Александр хотел было уточнить, что она имела в виду, но не успел - на дверь обрушился град ударов, и голос, от которого сердце младшего Тагэре сначала подскочило к горлу, потом провалилось куда-то вниз и, вернувшись на положенное место, бешено затрепыхалось, проорал:
- Сандер, Проклятый тебя побери, а ну живо одевайся и выходи!
- Филипп!
- Нет, святой Эрасти!
Луиза звонко захохотала и ничтоже сумняшеся распахнула дверь, в которую не преминул ворваться Его Величество, для начала сжавший брата в объятиях, а потом залепивший ему здоровенный подзатыльник.
- Тебя убить мало! Как ты мог, тебе же было сказано!
- Мне? - возмутился Александр. - МНЕ ничего не говорили, а Жоффруа и Эдвар послушались.
- Выкрутился, мерзавец, - король хлопнул брата по плечу, - а если бы тебя убили?
- Значит, так было бы надо. - Александр посмотрел брату в глаза: Неужели стать монахом или домашним шутом лучше, чем умереть?
- Вот оно что, - взгляд Филиппа смягчился, - каким же я был дураком. Я думал, что тебе хорошо с твоими книжками... Я виноват перед тобой.
- Ты?!
- Да, я, Проклятый меня возьми! Я должен был понять, что тебе нужно, должен был сам научить тебя всему, с матерью поговорить, в конце концов... А я невесть чем занимался. Юбки девкам задирал... Хорошо, ты сам догадался. Кто тебя учил?
- Дени.
- Так я и подумал... Ну, надо же, - король неожиданно расхохотался, наш Сандер свалил Мулана! Непобедимого Мулана! Великого Мулана! Бери шпагу и пошли во двор!
- Шпагу?
- Именно! Мне нужен настоящий соперник. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Я давно понял, что от Жоффруа толку как от жабы шерсти, большой кузен думает только о себе, а тут - такой подарок!
Подарок? - Александр широко открыл глаза.
Не понимаешь? Ты мне нужен, брат. Очень нужен. Я могу на тебя рассчитывать?
- До смерти!
2879 год от В.И.
19-й день месяца Лебедя.
Мирия. Гвайларда. [Гвайларда - замок мирийских герцогов.]
Было темно, страшно и больно, но Даро сдерживала слезы. Если матушка увидит, что она плакала, ее оставят здесь еще на ору. Нужно быть благодарной бланкиссиме [Второй после Предстоятельницы сан в циалианской иерархии. Бланкиссимы возглавляли сестринство в странах Благодатных земель. Кроме того, этот титул носила настоятельница Фей-Вэйи.] за науку, а плакать - это роптать на Бога. Это грех. Девочка слегка пошевелилась, и острые каменные крошки сразу же вцепились в голые коленки. Сколько времени прошло? Может, про нее забыли? Может, постучать в дверь? Нет, лучше не надо! Прошлый раз она решила, что срок наказания давно прошел, а до него оставалась еще десятинка. Вместо того чтобы смиренно ждать, когда ее отпустят, она проявила нетерпение, то есть согрешила даже больше, чем когда запуталась, отвечая урок. И ее оставили здесь еще на две оры. Ой, скорей бы! Коленки болят, но это не самое страшное.
Маурита рассказывала, что в замке живет призрак Кровавого Педро. Когда его зря казнили, он стал привидением и ненавидит мирийских герцогов. Значит, и ее тоже, хотя она ему ничего плохого не сделала. Но все люди отвечают и за грехи своих родителей, и за все остальные грехи. Как только ты родился, ты уже во всем виноват. Мама это всегда говорит. Нужно молиться и просить прощения, и тогда, когда ты умрешь, тебя не накажут за то, что первый человек сорвал розы в саду у Бога, и за то, что Рене Сгинувший совратил избранницу святой Циалы и навлек проклятие на все Благодатные земли. Если короли и герцоги ведут себя плохо, небо наказывает всех, кто живет в их странах. Если она не будет слушаться, накажут всю Мирию. Мама так ей и сказала.
Когда она вырастет, она пойдет в монастырь к бланкиссиме и будет молиться, чтобы искупить грехи родителей и братьев. Особенно Рито. Мама им очень недовольна, он не хочет молиться, а бланкиссиму просто ненавидит. Рито очень смелый и добрый. Он ничего не боится, но он грешник. Она не хочет, чтобы после смерти его закопали по шею в горячий песок в шаге от ручья, или чтоб его тысячу тысяч лет жалили пчелы, а только молитва безгрешной родной крови может искупить его грехи.
Ой! Что это там, в углу? Даро вскочила, забыв, что должна стоять на коленях и повторять молитву святой Циале. Там, в пальнем углу, кто-то был. Педро! Но ведь она ему ничего плохого не сделала!
- Даро! Тише ты! - Раздавшийся шепот показался ей прекрасней голосов божьих вестников, про которых так много говорила мама.
- Рито!
- Нет, дохлый Педро! Проклятая капустница! И чего она к тебе привязалась, ты всю эту дребедень талдычишь не хуже других.
- Я должна знать лучше, иначе из-за меня грех падет на всю Мирию.
- Бред какой! Убить эту камбалу мало. Я тебе тут кое-что принес. Ну и темнота тут, их бы сюда! Погоди!
Вспыхнувший огонек свечи выхватил из темноты толстенные балки, заколоченное круглое окно, пол, на котором поблескивала рассыпанная каменная крошка.
- Проклятый! - Державший свечу высокий юноша лет шестнадцати, чем-то похожий на изображение святого Эрасти, скрипнул зубами. - Они что, совсем сбесились!
- Рито! - Девочка, в которой уже угадывалась будущая красавица, с ужасом уставилась на брата: - Не говори так! Это грех!
- Грех - это то, что с тобой творят. Я скажу отцу!
- Нет, - она вцепилась ему в руку, - обещай, что не будешь! Ну, Рито! Пожалуйста! Уходи! Они сейчас придут... Они...
- Никуда они не придут, - юноша опустился на корточки и притянул сестренку к себе. - Прошло пол-оры, а тебя заперли на две. Так что кончай трястись, крольчонок. Поешь лучше. Они тебя еще и без ужина оставят.
- Оставят, - грустно подтвердила девочка. - Это мне наказание за нерадение.
- Если тебя за что и нужно наказать, - прошипел Рито, - то это за глупость. А ну ешь давай!
- Но ты отцу не расскажешь? Не расскажешь?
- Слово Кэрна, хотя следовало бы. Жуй!
- Шпашибо! Ой! Мои любимые! Откуда? И, - Даро в ужасе воззрилась на Рито, - как ты сюда залез? Тебя не видели?
- Ты молчи и ешь. Меня если кто и видел, то голуби или кошки. Залез я через крышу. Ужин тебе собрала Кончита. Она эту бледную немочь любит не больше меня.