Наконец, тяжелая входная дверь выросла перед ней. Первое, что бросилось в глаза – ее никто не охранял. Дежурные учителя и прежде отлучались с поста, но сейчас, когда настали темные времена, когда одну из учениц убили, ей показалось слишком глупым оставлять дверь без присмотра.
Железная ручка скрипнула под рукой. Гермиона шагнула в замок и обомлела.
Хогвартс словно перевернулся с ног на голову за несколько часов. Стояла черная ночь, а в замке никто не спал. Дети бегали по коридорам, кричали и плакали. Студенты всех факультетов шныряли по лестницам, ища друг друга, преподаватели пытались успокоить их, а бедные старосты в ужасе разгоняли младших по их гостиным.
– Мерлин, – выдохнула Гермиона и, увидев невдалеке кучку ребят в красно-золотых шарфах, бросилась к ним. – Гарри! Кто-нибудь видел Гарри?
Ни Гарри, ни Джинни, никого из старшекурсников. Бедные младшие жались друг к другу и испуганно смотрели на нее. Она схватила какую-то девочку за локоть и рявкнула, пожалуй, слишком громко с учетом происходящего:
– Почему вы не в гостиной?! Живо все в башню!
Девочка всхлипнула, ее худые пальцы задрожали и с ресниц капнули слезы.
– Вход в гостиную поврежден, – проговорила она. – Мы не можем попасть внутрь.
– Ты видела Рона? Или Гарри? Кто-нибудь видел Гарри Поттера?
И тут ей навстречу выбежал Симус. Он был взъерошенный и грязный, но несмотря на панику, сумел донести до младших, что профессор Макгонагалл сказала им собраться в ее кабинете и не выходить оттуда ни под каким предлогом.
– Симус! – Гермиона вцепилась в его кофту. – Где все? Ты видел Гарри?
Но он не слышал ее, все ее слова поглотил детский плач, и вскоре спина друга удалилась по лестнице наверх.
Гермиона была в отчаянии. Взгляд метался по коридору, она не знала, в какую сторону нужно бежать. Отсутствие палочки делало ее в какой-то степени бессильной, хотя она никогда не была такой. Даже в магловском мире. Даже с одними знаниями за пазухой.
И тут ее плеча коснулась ладонь.
– Гермиона…
Она обернулась.
– Господи, Рон! – силы снова вернулись. Вот так, по щелчку. Стоило увидеть его голубые глаза и россыпь веснушек на вздернутом носу. Выпачканные в саже щеки, растрепанные волосы. Стоило увидеть все это, и захотелось биться до слез, до содранной кожи на пальцах. Снова. – Рон, ты жив! Ты в порядке? Все нормально?
Она принялась ощупывать его на предмет повреждений. Рон перехватил ее пальцы и прижал ее к себе.
– Я в порядке! Где ты была? Мы не могли тебя найти, мы так испугались.
Она отпрянула, посмотрела на него.
– Гарри?
– С ним все хорошо, – произнес он и, помявшись, добавил. – Гермиона, Дамблдор мертв.
Она отступила на шаг. Где-то в подкорке все это время висело осознание, что это произойдет. Что это неизбежно. Но она так сильно хотела верить в обратное, что новость об этом разбила ее и заставила чувствовать себя хуже некуда.
Сухими губами она прошептала.
– Он все-таки сделал это.
Рон посмотрел непонимающе.
– Кто?
– Малфой.
– Нет. Нет, Гермиона, это сделал Снейп. Он сделал это на глазах у Гарри, пока он был ослаблен Петрификусом. Малфой привел сюда Беллатрису и других Пожирателей, и они разгромили половину замка. Заперли Макгонагалл, перепугали детей. И они все еще где-то здесь, понимаешь? Поэтому нам нужно уходить.
Гермиона вырвалась из его рук.
Такой длинный день. Такой чертовски длинный, бесконечный день, перетекающий во вторые, не менее тяжелые сутки. И Рон – третий человек, который говорит ей убраться. Сбежать. Отсидеться взаперти, как идиотке, воспользоваться шансом.
Перед глазами вдруг встала картина – испуганный до полусмерти Малфой на полу в раздевалке. Малфой, которого бьет крупной дрожью. Малфой, который думает, что сходит с ума.
Кем она будет, если позволит превратить их всех в марионеток? Если позволит напугать их, заставить бежать и прятаться?
– Нет, – ответила она, помотав головой.
Рон застыл, глядя на нее, как на умалишенную.
– Что?
– Где Гарри?
– Он с Макгонагалл, там тело директора, и…
– Они не уйдут так просто, – заявила она. – Не после того, что сделали. Если ты не пойдешь со мной – я пойму, но не смей, Рон, просто не смей просить меня держаться подальше.
Секунду Рон сверлил ее взглядом. В его глазах азарт боролся с желанием схватить ее и привязать к лестнице, чтобы не смела натворить глупостей. И, как это и бывает с Роном, первое победило.
– Вот так, – сказал он, пряча руки в карманы. – Без плана. У тебя хоть палочка есть?
– Однажды я замедлила свое падение с Астрономической башни без палочки с помощью невербальной магии, – произнесла она в ответ.
Рон кивнул.
– Плана нет. Палочки нет. Может, мы подберем пару камней по дороге?
Он обогнул ее и пошел прочь. Гермиона бросилась следом.
– Куда ты идешь?
Рон вздохнул, останавливаясь. Потом пожал плечами.
– Кажется, их видели в западном крыле, – они столкнулись взглядами, и Гермиона почувствовала такое невероятное облегчение от одного его присутствия, что за спиной словно выросли крылья. Рон ткнул в ее сторону пальцем. – Но мы будем осторожными. Никаких внезапных нападений. Понаблюдаем, а там решим. И когда Гарри захочет надрать нам задницы – в случае, если мы выживем, разумеется, – то я свалю все на тебя.
Гермиона протянула ему руку.
– Идет.
Они шли по коридору к западному крылу, и с каждой минутой шум замка все сильнее отдалялся от них. Он становился тусклым и, отключив мысли, можно было представить, что вообще ничего не произошло. Слабый отблеск случившегося читался лишь во встревоженных лицах людей на картинах.
Их ждал поворот и лестница. Возможно, послушай Гермиона Рона, им удалось бы избежать такого быстрого столкновения. Если бы она была осторожной. Но она набрала скорость, свернула за угол и налетела на него всем телом. На Малфоя.
Он видел каждый сантиметр ее тела перед собой. Не просто Грейнджер, стоящую перед ним с крепко сжатыми кулаками, с покрасневшим лицом, с волосами, торчащими во все стороны. Он видел ее всю. Насквозь. Он видел даже ее душу сквозь кожу и слои одежды.
Видел в двух шагах от себя, такую злую, всю Грейнджер, его Грейнджер.
И цепенел.
Никогда еще страх не был так осязаем.
Он словно вцепился в его тело и царапал его когтистой лапой. Рвал кусок за куском, частичку за частичкой, он откусывал, кромсал и переламывал.
Что ты здесь делаешь? Дура, что ты здесь делаешь?
Сраный Крам, почему-почему-почему?
– И почему я должен тебя убивать? – Крам сидел на краю дивана, собранный и на удивление тихий, как будто с такими предложениями к нему приходили ежедневно.
– Если случится так, что мой план не сработает – это будет единственный выход.
Но Крама сейчас рядом не было.
Он подвел его. Он подвел Драко и, что хуже – подвел Грейнджер, вернув ее сюда.
А теперь у него была лишь секунда – секунда, чтобы насмотреться на нее перед тем, как все прекратится.
«Пожалуйста, прочти все в моих глазах и беги», – умолял он взглядом, но она не слышала. Она никогда, блять, не слышала его, не слушала, делала так, как ей хочется и за это он ее так сильно… так сильно…
В какой-то момент Драко понял, что не дышит. Просто перестал дышать, глядя на нее сверху вниз и прогибаясь, тая, умирая от этой кошмарной смеси бешеных чувств к ней и необходимости что-то сделать.
Воздух не поступал. Он слышал стук каблуков Беллатрисы в пяти шагах от него. В трех. В одном.
И вот она уже за спиной, а Драко хотел бы позвать на помощь, закричать, упасть на пол и умереть, но у него нет выхода, просто нет выхода.
– Уизли, уведи ее отсюда, – это все, что он успел произнести, но слова его затерялись в немой тишине, которая наступила, когда Грейнджер увидела их всех.
Они встали у Малфоя за спиной, как конвой, и по сути, они им и были. Пожиратели смерти, в прекрасном расположении духа, ведь все так чудесно шло этим бесконечным вечером. Но самое смешное в том, что они не защищали его. Они были приставлены, чтобы убедиться – Драко сделает все, что ему было велено. Или умрет.
Он видел, как Уизли берет Грейнджер за руку, как она одергивает ладонь и делает шаг вперед.
– Ты еще хуже, чем я думала, – прошептала она Малфою в лицо.