Не хочешь ее — не свисти ей вслед.
Не влезай меж двух собак, когда те месят пыль.
Картошку любой дурак сварит, а вот подливу к ней — только повар.
Если бос — разуй глаза.
При параноиках не бормочи.
Никогда не спи с женщиной, которая делает тебе одолжение.
Получил от задиры — подставь другую щеку. Даст еще раз — пристрели сволочь.
Удержать всегда вдвое труднее, чем добыть.
Никогда не катайся по деревне на 100 милях в час с пьяной голой дочуркой шерифа на коленях.
Не тягай в гору.
Если тебе все ясно, значит, ты не понимаешь, что к чему.
Любовь всегда жестче, чем кажется.
Убийство
Перевод Шаши Мартыновой
Всего два
Оправдания
Убийству живой твари:
Если намерен съесть ее
Или она собралась — тебя.
Смерть и умирание
Перевод Шаши Мартыновой
Нихера не важно
Когда, где
Или как
Умрешь.
Важно одно:
Не прими это на свой счет.
Новые стихотворения и миниатюры
Банкир
Перевод Шаши Мартыновой
Улыбка у него — как холодный стульчак.
Он жмет мне руку так, будто нашел ее
в бочаге, дохлую две недели как.
Говорю ему, что мне нужны деньги.
Куча денег.
Хочу купить новый «ламборгини»,
нагрузить его абсентом и опием
и свалить с этих промозглых сопок
на пару лет в Париж.
Пытаюсь объяснить,
что мое художественное развитие достигло точки,
в которой мне требуется протяженное
всестороннее самокопание.
Банкир потрошит мой бумажник.
Осматривает мне рот.
Хмыкает на предложение 20 мильтоновских сонетов
как гарантию займа.
Вот уж он потрясает головой, устоями моего доверия
и рукой на прощанье. «Постойте, — молю я, —
моих долгов и грез
не покрыть из текущих доходов».
«Извините, — бурчит он в ответ, — ничем не могу помочь», —
и скрепляет степлером какие-то бумажки
так, что, кажется,
пришпилил бы мой язык к муравейнику.
Таращусь на него ошарашенно.
И под праведной едкостью моего взгляда
банкир начинает менять форму.
Сначала становится тарелкой остывшей
картофельной соломки,
пропитанной картерным маслом.
Потом — черной кляксой
на странице Книги Бытия.
И наконец — жуком-навозником,
катящим шарики дерьма
по столу, что больше моей кухни.
Но даже наблюдая эти мерзкие превращения,
я все время вижу его обрюзгшее лицо,
зеленую рыхлую кожу,
блестящую, как тухлое мясо.
И тут другие его лица
открываются мне:
отца, любовника, юноши, чада —
наша общая человечья история
свертывает нас воедино.
И лишь это не дает мне
избить его до полусмерти
носком, набитым медяками.
На самом деде последние слова Малыша Билли
Перевод Максима Немцова
Малыш Билли, не вечно
тебе прятаться в себе.
Прекрасный
шизанутый убивец,
шлепал человека намертво, если тот не так на него посмотрел,
даже пару женщин прикончил, баяли,
хладно-шизануто-кровно,
словно плоская горящая траектория пули
могла что-то выправить.
Шериф Пэт Гэрретт пристрелил Билли
на темном крыльце окраинной хижины,
куда Билли с ножом в руке
вышел отрезать себе стейка
от висящей оленьей туши,
а дама на ту ночь
спала внутри.
Гэрретт выкрикнул его имя перед тем, как нажать на спуск:
«Билли», —
тихонько окликнул его.
В книге, которую об этом написал,
Гэрретт утверждал, что последними словами Билли
были: «¿Quien es?»
(«Кто тут?»),
хотя собутыльникам наедине рассказывал,
что на самом деле последними словами Малыша Билли
были: «Ай, блядь!» —
но шерифу не хотелось оскорблять
культурных читателей.
