— Катетер не снимай, датчики тоже. Михаил Сергеевич, кровь берем? — женщина отстранилась от Кати и обращаясь куда-то за свое плечо, поспешно бросила, — Брать, конечно, что ж это я.
Послышался мужской, ласковый смех, моментально разрядивший напряженную атмосферу в палате. Мужчина, к которому обращались Михаилом, облегченно посмеивался, стараясь подавить приступ хохота.
— Все верно, кровь взять. Тамара, вы выдыхайте, простите, что вспылил. Сам в шоке, сорвался на вас на взводе.
— Это вы извините, Михаил Сергеевич. Люба, кровь, шустрее! Собирай все и в лабораторию, срочно, по распоряжению главврача.
— Чтоб через полчаса анализы на столе в моем кабинете, Любовь, так и передайте лаборантам. — вторил Тамаре Михаил. Любовь же, будучи, по всей видимости, медсестрой, застывшая вот уже как пару минут, моментально вышла из «заморозки» и начала суетливо сновать вокруг.
От Катиной постели все отошли, Люба растворилась в коридоре, над Катей возникло лицо седеющего высокого худого мужчины, уже знакомым ей голосом, мужчина проговорил:
— Я — главный врач больницы, ваш врач. Я должен проверить понимаете ли вы меня. Вы видите, реакция зрачков есть, слышите ли и понимаете ли, мы должны проверить. Моргните, если слышите. Если ответ — да, моргните. Вы понимаете меня?
Катя закрыла глаза, с трудом вновь разлепив.
— Вы мужчина?
Катя силилась не моргнуть.
— Один, два, три, четыре, пять. Все, моргайте, — скомандовал мужчина, — вы слышите и понимаете. Отлично, невероятно.
— Михаил, это и правда невероятно, — проговорила с ошарашенным вздохом женщина поодаль, судя по всему, Тамара была врачом рангом пониже, — сенсация, что она очнулась, да еще и с такими реакциями. Мы, конечно, не оценили анализы, но девочка в рубахе родилась.
Михаил улыбнулся:
— Отдохните, если будет казаться, что засыпаете, не бойтесь, можете засыпать. Сейчас Любовь вернется, она останется в палате, будет вас наблюдать на месте, не отходя. Вы стабильны, не бойтесь реакций тела: дрожь, спазмы, слабость, тошнота, все это не смертельно, не бойтесь, если почувствуете. Любовь будет рядом до моего возвращения.
Послышались приближающиеся шаги, и щебечущий голос запыхавшейся Любы:
— Все отнесла, передала, какие распоряжения еще?
Тамара тоном наставника протянула:
— Мы в ординаторскую, Анатолий, Анатолий стой, — кто-то затормозил у двери, — Анатолий, собери всех на консилиум в ординаторской через час, вызови Семена Федоровича и Марину Федоровну, дело важное, потом выходной возьмут.
Торопливые шаги стартовали и удалялись дальше по коридору, Тамара между тем строго продолжила:
— Люба, ты мониторишь состояние пациентки тут, не отходишь, не покидаешь палаты. Если меняется любой показатель, ты вызываешь меня тревожной кнопкой, поняла? Все другие твои задачи временно сняты. Не дай бог отвлечешься, я с тебя шкурку сдеру, даже не уволю, ты поняла меня?
— Да, да, конечно, Тамара Петровна. Как я могу, это же чудо, мы с другими младшими ординаторами ее давно списали, уже даже ставки не ставили.
— Да вы сдурели, чтоли, совсем, — громыхнул баритон Михаила, — вам кто позволил ставки на живого человека ставить. Разгоню вас всех! Тамара, вы слышали, какое хамло подрастает.
— Ладно, Михаил, молодо зелено, — Катя прикрыла глаза, когда подскочила Люба и начала судорожно набирать и впрыскивать раствор в капельницу справа, видимо, пытаясь трудолюбием показать, как виновата. Голоса Михаила и Тамары меж тем начали удаляться. А Катя начала уплывать, слыша последние обрывки разговора врачей:
— Тамар, мы теперь, после того, как ее вытащили, можем на треть цену услуг поднять, корпус перинатальный отстроим!
— Тише, Миш, я сама до сих пор в себя никак не приду, аж сердце заходится. Я уже перестала надеяться, и что на молодых наезжать, Марина и та, самая верующая и добрая из нас, квартал назад предложила ее в качестве наглядного пособия «овощного коматозника» ординаторам показывать. Шутка ли, третий год на аппарате.
— Не спорю, но это же наша золотая мумия, на сохранении ее тела мы в клинике всем составом последний год точно живем. Если бы не щедрая спонсорская помощь ее мужа, она давно бы упокоилась в земле, как и наша больница.
— Подумать только, Миш, больше трех лет, мы с ней в книгу рек… — дальше Катя не расслышала, проваливаясь в сон.
Глава 3
Катя не была уверена, как долго пробыла в забытьи на этот раз. Очнулась.