- Нет, государь, - ответил Артемий, - я не забываю, кто все мы в...
- Не смей, - перевел Царь, - не смей приравнивать всех к царской семье. Я достаточно насмотрелся на твою наглость. - Уведите его в подземелье, Герман, с сегодняшнего дня его ждут все земные мучения в порядке строгой очередности. А там поглядим, изменятся ли твои взгляды.
- Спасибо, - коротко поклонился Артемий, - сам я никогда не осмелился бы пройти через это.
- Только не строй из себя святого.
- Мое понимание за пределами святости, так же, как радость за пределами мучений. - Артемий поклонился еще раз.ещё более кротко. - Давай, давай, властвуй, Царь, может, я еще доставлю тебе радость криками боли. - Он отвернулся, намереваясь уйти.
- Стой, - голос Царя внезапно смягчился. - Я вижу ты парень не глупый. Значит, я не ошибся в тебе. Останься, потолкуем немного. Твоя казнь подождет.
- Моя может и подождать.
- Ты считаешь этот мир иллюзией? Как и все эти полоумные мудрецы? И жизнь, и смерть?
- Иллюзией является то, во что не вкладывается духа. Мы хозяева своих реальностей.
- Молодец, - протянул Царь. - Ну, если ты такой хозяин всех дел, сможешь войти в клетку голодного льва? Кем ты посчитаешь того, кто с радостью вонзит в твою плоть острые когти.
- Лев реален. В моем понимании иллюзии существуют лишь в случае неискренности. Я не думаю, что лев захочет вреда мне.
- Правда? Ну, что же, Герман, веди его к моему дорогому любимцу.
Царь подошёл к стене слева от трона, повернул голову золоченой статуэтки, изображающей купидона с серебряным луком. В стене открылся проход.
По мраморным ступеням они спустились в помещение, в углу которого находилась клетка. В клетке нервно прохаживался огромный лев.
Герман отворил дверцу и втолкнул Артемия в сумрачное жилище грозного животного.
Лев рыкнул, съежившись для прыжка на очередную жертву, но рассмотрев стоящего перед ним, улыбающегося человека, пахнущего свободой, заурчал и лизнул ему руку.
- Старый знакомый, - прошептал тот, погладив густую гриву, - как же тебя угораздило очутиться в тюрьме.
Лев потерся о ногу Артемия и лег на пол.
- Добрый друг и спаситель, неисповедимы пути наши. Кто мог подумать, что встречу того, кто зализал мои раны и выходил меня, в таком гадком месте.
Артемий обернулся к Царю.
- Ты доволен, государь?
- Доволен. Герман, выпусти его. Он и вправду хороший мастер.
Стальная дверь открылась, и Артемий вышел наружу.
Царь с удивлением смотрел на него.
- Ты один из немногих, кому ударилось выйти оттуда живым. А по сему, я меняю решение. Глубоко под дворцом есть у меня еще один любимец, покруче льва. Хранитель мудрости и ужаса. Слишком строптивых умников я отправляю время от времени к нему, и он задает каждому по одному вопросу. Ответивший правильно, получает свободу, ответивший неправильно гибнет в ужасных муках. Завтра ты отправишься испытать остроту своего ума или зубов сфинкса.
- Отлично, - улыбнулся Артемий. - Только позволь мне одну просьбу, ваше величество.
- Какую?
- Если я вернусь живым, освободи льва и отправь его на волю.
- Если вернешься? - Царь с сомнением прищурил глаза. - Ладно, пусть будет так. Если останешься жив, я отпущу и тебя, и льва на свободу.
- Спасибо.
╦╦╦
Среди душного полумрака темницы, серые стены которой хранили память тоскливой страсти десятков узников, Артемий двигался в танце. Это был танец Свободы.
Плавные и округлые движения, рассеянный взгляд и мысли, отражающие пустоту.
Сквозь маленькое оконце слабые лучи рисовали на сыром камне узоры звездных миров. Несколько синиц прилетело к тюремному окошку проведать своего давнего друга. Маленькие живые глазки с интересом следили за движением Силы. Птицам нравилась высота полета бесстрашного духа над тяжестью умирающего величия.
Танец оборвался. Птицы вспорхнули с железных решеток. В камеру ввели хилого старца в рваном рубище. Стражник обнажил желтые зубы в оскале, имеющим лишь отдаленное сходство с улыбкой.
- Теперь не соскучитесь, - он хлопнул широкой ладонью по спине старика и тот пал на колени, - два болтуна в одной камере. Правда, не надолго.
Стражник уже собирался ударить старика ногой, Артемий успел схватить его за шиворот и вышвырнуть из камеры, прежде чем у твердолобого надзирателя успела возникнуть мысль о сопротивлении. Стоящие за дверью солдаты рассмеялись. Им ужасно хотелось как следует проучить наглого пленника, но они побаивались, не смотря на вооружение и свободу действий.
Старик поднялся с колен.
- Спасибо тебе, Артемий, - сказал он.
- Пожалуйста, - пожал тот плечами. - Откуда это ты узнал мое имя? Разве нам приходилось встречаться?
- Разве возникает необходимость встречи у того, кто пришел к единению?
- Так ты пришёл к единению?
- Почти, - кивнул старик.
Артемий пристально вгляделся в его лицо.
- Тебе холодно, отче? - Спросил он, - ты весь дрожишь, тебя бьет озноб...
- Это не холод, Артем, это волнение.
- Волнение?
- Да,- ответил старик, - завтра утром мне придется отправиться в самое дальнее подземелье города и встретиться с ужасом, лицом к лицу, во тьме и одиночестве. Я, как мог, праведно шел по жизни, плоть износилась, а дух жаждет покоя. Мне пора уходить, но момент смерти требует полной концентрации на божественном проявлении. Завтра же мне придётся умирать с рассудком, обезумевшим от страха.
- Но ведь ты пришел к единению?
- Я слишком стар. Я постиг равнозначность и понимаю нелепость своего состояния. Чтобы там не было. Но тело мое трепещет, видно завтрашнее испытание сильнее меня. Нет ничего ужаснее ожидание темной непостижимости. Видимо я достиг всего кроме мужества.
- Завтра утром и мне придется встретиться со Сфинксом, - вздохнул Артемий.
- Жалко, такому сильному парню пропадать так...
- Не надо жалости, отче. Завтра я иду на поединок, а не на убой. У меня праздник, отче, ибо завтра я загляну в очи непознанного.
Старик сел на пол и скрестил ноги.
- Я всегда хотел быть таким, как ты.
- Но ты был другим...
- Я старался отдавать все, что было в уме, и теле, и чувствах ценного. Я отдал все. А теперь не хватает сил достойно встретить конец.
- Ты уверен, что не ответишь Сфинксу?
- Ему невозможно ответить.
Артемий сел рядом со стариком.
- Ты отдал не все, - еле слышно сказал он после продолжительного молчания.
- Что?
Артемий вскочил на ноги и, схватив мудреца за уши, притянул к себе.
- Ты отдал не все! - Заорал он прямо в лицо изумленной слабости.
Звук оборвался. Небеса, кружась, словно осенний лист, мягко опустились на землю. Странные мысли перестали быть странными.
Старец освободился от хватки Дождя и сделал шаг назад.
Филин ухал за спиной времени.
- Я забыл отдать свое волнение!
Слезы стояли в улыбающихся глазах мудрости.
- Я забыл отдать свою немощь!
- И еще свой страх, - напомнил Артемий.
- Нет, - старик затряс головой.- Нет. Страх мне еще понадобится.
- Тогда может, станцуем?..
- Давай сначала споем.
И они спели.