? Мои кровные! - насмехаясь попросил Колин.
? Какими желаете получить? Унгрийской медью? - не остался в долгу у патриотичного барона, раздосадованный нерадивостью слуги, ростовщик.
? Ноблями. А то столько разговоров о доме Ренфрю, ? намеренно язвит унгриец. ? Серебра и у Глинна предостаточно выдать.
Про серебро Колин упомянул специально, в качестве наживки. Заглонет? Ммм! Чего на листок косимся? Циферки радуют. Или смущают?
? Золотом расплачивается казначейство, ? назидателен ростовщик. Ему прекрасно известно, после того как король потребовал полностью сдавать благородный металл в казну, у столичной молодежи в манерах сорить рыжьем. ? Но для вас, пожалуй, сделаем исключение, ? держал марку Ренфрю. - Вам причитается восемнадцать ноблей, девять штиверов и три гроша.
? Округлите уж, не таскать с собой мелочевку, ? дозволил обсчет Колин. Опять же с умыслом.
?Ах, так!? ? мелькнуло на тонком лице сердитого ростовщика и, он округлил… до девятнадцати, повергнуть барона в замешательство и изумление, что вполне ему удалось.
Получив причитающуюся сумму, Колин покинул лавку, вызвав у Отто с начала удивление, а потом бурю худших предчувствий. Настроение, поднятое потехой с уличной девкой, молниеносно упало. Терять хорошую работу не хотелось.
Унгриец, сойдя с крыльца, повернул вниз по улице, размышляя о собственном никудышном лицедействе.
?Что это было?? - попробовал он повторно отыграть реакцию на несказанную и противозаконную щедрость ростовщика. ?? Наглядная бесталанность??
В проулке, в загаженной местными выпивохами подворотне, не привлекать ненужного внимания, унгрийца терпеливо дожидалась шлюха. Плату за работу она получила, но ей обещали прибавку.
? За такой приварок я и в церкви под попа лягу, ? жадно блестели глаза девицы, на серебро.
? Под попа не надо. Тем более в храме. А вот с парнями ростовщика сойдись, ? Колин добавил монет. - Одежду смени и личико освежи.
? Родом не вышла в шелковых панти ходить и морду жидким золотом мылить, ? пожалобилась шлюха на скудость и бедность.
?С виду не дура,? ? не готов разочаровываться унгриец. Он покривился, прищурился и, подбросив штивер, подхватил в кулак. Не угадывать выпавший жребий, искать спасения или укрытия, девка в испуге отступила в глубину подворотни.
Колин разжал денежку и показательно огорчительно хмыкнул.
? Не хочешь выглядеть приличной девушкой?
Растянутые ешь…. уш… на акцент не списать. Делается зябко спине, и подкашиваются ноги. Шлюха беззащитно всхлипнула. Тех, кто не хотят, вылавливают из канала или собирают по задворкам. Очень редко, единым целым.
? Как пожелаете, саин, ? подтвердила готовность работать на унгрийца, будущая приличная девушка.
***
По дубовому брусу, от помоста до края, ровно семь шагов. Над жадным пламенем, в восходящем потоке крепнущего бездымного жара, испуганной птицей застыла старуха. В рванье, с распущенными космами, заплывшим от побоев сине-красным лицом, с дорожками слез на грязных щеках и спекшимися в коросту разбитыми губами. Опустошенная усталостью и страданиями, она оглядывала колыхающуюся толпу, втиснутую в Висельную площадь. Людская болотина, обтыканная вешками охранения, беспокойно волновалась, в нетерпеливом ожидании поглазеть чужую смерть. В травницу тыкали пальцами, гоготали, плевали, посылали проклятья. Отчаянные бабы задирали юбки и платья, заголяли менжи и задницы - как тебе такой сглаз, ведьма? Охочие до зрелищ жамкали грязь кидаться. Праведные заранее припасли камни и кизяки. Нетерпеливые целили не промахнуться. Липкий комок конского навоза мазнул старухе по скуле, запутался в космах и остался висеть вонючей шалоболкой. Вытереться, выдрать пакость, потребуется отпустить левую, ломанную пытками руку, убаюканную правой, с разбитыми и вывернутыми пальцами. Пусть уж так. Не Чистый Четверг, не перед образами вставать.
Травница поборола страх, оторвала взгляд от толпы посмотреть вокруг. В последний раз. Все в последний раз. Небо, крыши домов, купола церквей, крикливые птицы, даже люди что пришли сюда. Совсем неподалеку, на перекрестие доходил мужчина. Разбитую человеческую плоть жрали черви, мухи грелись в ранах. Из порванных мышц торчали кости. В дыры щек вытекала сукровица, а единственный глаз едва видел. На расклеванном вороньем лице зависть. Она умрет, а он будет жить. Еще день или два. Существует ли наказание более тяжкое ? жить?
Зашептать бы молитву, помочь человеку, да о чем просить? О смерти? Можно ли такое?
Взгляд травницы метнулся дальше. В металлической клетке, скрючившись в тесноте, еле шевелится…. Мужчина? Женщина? Ребенок? Нечто. Бледное пятно просунуто сквозь прутья. Улыбка черной пасти.
Она умрет, а он будет жить. День или два. Или больше. Жить! Слушать колокола, видеть восход, чувствовать холод, стынуть под ветром. Подхватывать языком снежные хлопья, ловить их открытым ртом, собирать в пригоршни. Он будет жить!
?….Именуемая себя Силин Ардаж, тайно торговала приворотным зельем…, ? прогромыхал судейский обвинитель, подкрепив речь именами верных свидетелей. Никого из названных травница не знала и не слышала о таковых и уж тем более не продавала приворотного зелья. Не варила.
? ….Вступала в противоестественную связь с животными, ? и опять длинная цепь незнакомых имен. Оказывается, чтобы о тебе не придумали, придумке найдется множество очевидцев. Даже тому, как в полную луну собирала свою нечистую кровь! В её-то годы? Но собаку ей жаль. До слез. Только не осталось их. Выплакала. В пыточной. ,,Наряжаясь? в Пектораль. Сидя в Железной Деве и верхом на Кобыле. Скрючившись в Аисте и под Слезой Ангела. Выплюнула с остатками зубов. Выхаркала отбитыми легкими. Выблевала с желчью и желудочной слизью.
Она подобрала Жужа слепым щенком, беспомощным и жалким. Выходила, как смогла. Жуж для нее не пес. Младший брат, на которого хорошо ворчать и кормить с ладони. Но это ей. Пса опалили, доискиваясь колдовских знаков в виде перевернутой звезды и креста в круге. Жуж визжал и скулил, и рвался спрятаться у нее в ногах. Она визжала и скулила пожалеть блохастого. Но что жизнь какой-то собаки? Что им жизнь человека? Они исполняли порученную работу. Хорошо и на совесть. С полуживого Жужа содрали шкуру. Теперь она служит доказательством её ведьмовских прегрешений.
? …Наводила порчу, прибегая к нечестивым заговорам. Свидетельствует торговец Этен Морэс. Седьмого дня от Спаса он проезжал мимо подворья Силин Ардаж, после чего слег в горячке. Так же свидетельствует Ирма Лафот. Находясь в тяжести, столкнулась в притворе церкви с ведьмой Ардаж, и тем днем у нее случилось истечение из лона и выкидыш…
Здравомыслящим поразмыслить - ведьма в Святой Церкви? С каких пор? Не бывает! Но на площади не здравомыслящие. Здесь собрались посмотреть казнь старой разносчицы и пособницы зла. Некоторых из пришедших она в прошлом лечила. И хорошо лечила. Раз выжили и пришли.
? … На Андрея-Стратилата, после покупки ведьмой Ардаж в шинке малого штофа вина, хозяин шинка, Мэт Дей, заболел потрясухой и лишился рассудка, ? оглашал обвинитель очередной преступный эпизод, подтверждающий ведьмовство.
Его послушать, рот раззявишь! Ложь возвели, ложью засвидетельствовали и лжи своей боялись до обморочности. Когда судейский закончит драть глотку, недолго осталось, дадут последнее слово. Поплакаться на беды, холод, нужду и сиротство. Ей не надо придумывать, достаточно вспомнить. Поведать о маленькой девочке, из разоренного обоза беженцев, заплутавшей в незнакомом лесу. Об отбившей перепуганную реву у одичалых собак, старой отшельнице, не пожалевшей ребенку ломтя хлеба, лавки ночевать и времени учить. И про взрослую жизнь, начавшуюся не с благословения, а налета пьяных королевских ратников. Наставницу посекли сталью ? мешалась, а её выволокли из церкви, где искала защиты и спасения, и надругались в очередь. После неделю металась в бреду, хотела умереть. Не умерла. Молодой умирать страшно. Как умереть, не поживши? Не вернувши в долг полученное?