За всю свою жизнь Джордан почти никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Ему казалось, что он наблюдает, как любимая женщина тонет у него на глазах, и не может спасти ее. И все же… когда кто-то тонет, есть лишь один способ помочь – это прыгнуть за ним в воду. Другого пути просто нет.
Но необходимо знать, с чего начать.
– Я так и знала, что найду тебя здесь.
Джордан проверял, подходит ли Солитер легкое английское седло.
– В этом нет ничего удивительного. Ты хорошо изучила мои маршруты. – Он закрепил подпругу, а затем с улыбкой обернулся. – Жаль только, что твои маршруты мне неведомы. – Убедившись, что подпруга подтянута нормально, Джордан отогнул клапаны вниз и надел стремена.
Слоун ласково погладила шею кобылы.
– Солитер… Какое красивое имя. Оно так ей идет. Она действительно единственная в своем роде.
– Солитер означает также «одиночка», – сказал Джордан, – и иногда мне кажется, что тебе это имя подошло бы больше, чем ей.
– Мне? Почему? – удивилась Слоун.
Джордан пожал плечами:
– Думаю, по многим причинам. Прежде всего по характеру ты действительно отшельница. Одиночка. Хотя мы нужны друг другу и близки – или были близки, – мне всегда казалось, что у тебя внутри что-то спрятано и ты это скрываешь. Даже от меня.
Слоун молча гладила шею кобылы.
– Порой у меня возникает ощущение, что по-настоящему я совсем не знаю тебя, – продолжал Джордан. – В какой-то момент, например сегодня утром, ты мягкая, нежная и страстная, как та женщина, которую я встретил и полюбил в Довиле. Ты весела и беззаботна. Но потом, иногда через десять минут, появляется чувство, будто тебя подменили. Ты становишься отчужденной и замкнутой, не желаешь ни с кем говорить и прячешься в спальне.
Слоун опустила глаза.
– Но ведь случилось такое…
– Перестань, Слоун. Разве мы единственные, с кем это случилось? Уж не забыла ли ты, какие несчастья иногда постигают людей? Но ведь они каким-то образом находят в себе силы пройти через все.
– При чем тут другие люди? – недовольно возразила Слоун.
– А разве у нас все сложнее, чем у них? Пожалуй, только в одном: у тебя есть обыкновение постоянно таить что-то в себе. Кстати, много ли еще там у тебя осталось?
Слоун поморщилась:
– Так вот о чем речь! Я знала, что мне не стоило рассказывать о Чикаго, поскольку ты не сможешь это забыть… и мне не позволишь!
– Да я вовсе не о том, что ты чем-то занималась или не занималась там, в своем Чикаго! – вспыхнул Джордан. – Это все быльем поросло. Важно совсем другое – то, что ты считала возможным так долго держать это при себе, а значит, не доверяла мне. Но дело и не в этом. Вот уже скоро год, как мы начали отдаляться друг от друга, отчуждение нарастает с каждым днем, и все потому, что ты окружила себя невидимой стеной, которую не в силах пробить даже я.
Слоун молча попятилась к двери конюшни. Джордан сделал шаг вперед и взял ее за руку.
– Солитер также означает карточный пасьянс, – сказал он, глядя ей в глаза. – Но жизнь не пасьянс… и брак, черт возьми, тоже.
– У тебя со Слоун проблемы? – спросил Тревис.
Он помогал Джордану чистить стойло. Тот, несмотря на боль в ребрах, еще не совсем сросшихся, пытался разрядить эмоциональное напряжение физической нагрузкой.
– С чего ты взял?
Тревис пожал плечами:
– Не знаю. По-моему, она очень изменилась, особенно в последнее время.
Джордан внимательно посмотрел на мальчика. «Значит, Тревис тоже заметил».
– Изменилась, говоришь? И в чем?
– Странная какая-то, – задумчиво ответил Тревис. – Как будто их две. Может, настоящую Слоун похитили пришельцы, а нам подсунули клона?
Джордан усмехнулся. Иногда замечания пасынка были довольно забавными.
– В общем, в последнее время она ведет себя как-то не так, – закончил Тревис.
– Но с ней случилось такое несчастье, – тихо сказал Джордан.
– С тех пор прошло уже больше года, – возразил Тревис, вонзая в навоз вилы.
– Не думай, что это так легко пережить. – Джордан пытался что-то объяснить, хотя чувствовал, что сам многого не понимает. – Потеря ребенка нанесла твоей матери тяжелую травму. Чтобы залечить ее, нужно немало времени.
– Она больше не сможет иметь детей? – вдруг спросил Тревис.
– Почему нет?.. Думаю, сможет.
– Так в чем же дело?
Джордан отставил свои вилы и посмотрел на мальчика.
– Боюсь, дружок, это не так-то легко. Понимаешь, когда родители имеют детей – не важно, сколько их, двое или двенадцать, – они любят их всех одинаково. Это не всегда заметно, но, как правило, бывает именно так. Ребенок – не вещь, поэтому один не заменяет родителям другого. Утрата ребенка невосполнима.
Тревис задумался.
– Значит, если бы у вас со Слоун был ребенок, он не занял бы мое место?
Джордан засмеялся и обнял мальчика за плечи.
– Конечно, нет! В сердце матери никто не займет твое место.
– И ее мне тоже никто не заменит, – признался Тревис.
– Если хочешь ей помочь, начни хотя бы с малого, – сказал Джордан.
Тревис удивленно посмотрел на него:
– С чего?
– В последнее время у тебя появилась привычка звать ее Слоун. Так вот, попытайся снова называть ее «мама».
Войдя в спальню, Слоун извлекла из дальнего угла шкафа свою дорожную сумку, поставила на кровать и открыла. Затем дрожащими пальцами начала рыться в ней, пока не нашла на самом дне заветный пузырек с капсулами. Отвинтив крышечку, она вытряхнула на ладонь капсулу амфетамина и направилась в ванную за водой. Потом положила капсулу в рот и запила, взмолившись, чтобы поскорее начало действовать.
«Чем же все это кончится?»
– Упущенное время я уже наверстала, – сказала Слоун в телефонную трубку. – За три дня написала семьдесят пять страниц.
– Полагаешь, – отозвалась Кэти на другом конце провода, – что темп таким же останется до конца?
– Это зависит от того, надолго ли задержится у меня муза, – весело ответила Слоун.
«На самом деле это зависит от того, долго ли будут помогать таблетки».
– Я перекрестила пальцы, – рассмеялась Кэти.
– Правильно.
Слоун закончила разговор и положила трубку. С тех пор как она побывала в Нью-Йорке у доктора Леонарда, дела пошли гораздо лучше. Та дрянь, которую Слоун принимала раньше, больше не действовала. Он выписал ей кое-что другое. Покрепче. И сейчас, с новыми таблетками, она чувствовала себя почти комфортно.
Вот только если бы еще сердце не так колотилось.
Итак, теперь он знал, что делать. Нужно найти наркотик.
Джордан вошел в спальню и запер дверь. Нужно как можно скорее найти эти таблетки и… избавиться от них. Они наверняка где-то здесь. Он догадывался, что Слоун держит их в тайнике, но сначала проверил самое очевидное: шкафчик для лекарств в ванной, ящики в туалетном столике, ящики в ночном столике. Ничего. Джордан залез в сумку жены и нашел там небольшой пузырек с аспирином и небольшую упаковку антацидных таблеток. Он проверил шляпные коробки. Опять ничего. После этого Джордан тщательно осмотрел каждый чемодан.
Уже теряя надежду, он взялся за дорожную сумку Слоун, вывалил содержимое на постель и методически перебрал все, пока не обнаружил то, что искал: два больших флакона с капсулами.
– Что ты делаешь?
Джордан быстро обернулся. В дверях стояла Слоун.
– Что ты делаешь? – повторила она.
– Спасаю твою жизнь… и наш брак тоже. Пытаюсь спасти, если, конечно, повезет. – Он показал ей флаконы. – Скажи, Слоун, давно ли ты принимаешь эту дрянь?
– Не твое дело! – Она попыталась схватить флаконы, но Джордан отдернул руку.
– Ну уж нет, дорогая, больше ты их не получишь!
– Ты не имеешь никакого права…
– Имею! – Гнев Джордана нарастал. – Ты моя жена, и я не стану спокойно наблюдать, как ты убиваешь себя этим дерьмом! Так что у меня есть все основания!
Слоун бросилась к нему, снова пытаясь вырвать флаконы, но он высоко поднял руку. Потеряв равновесие, она упала на постель, но тут же вскочила. Поняв, что лобовая атака не прошла, она решила применить другой маневр. Ее глаза потеплели.