– Какое неслыханное злодейство, – прошептала Слоун.
– Это уж точно.
– Но этим все не кончилось бы, – сказал Джордан.
– Да, – отозвалась Слоун, – рано или поздно это случилось бы с тобой.
– Ваш муж всех очень удивил, – сказала Джилли, подойдя к Надин после того, как все разошлись.
Надин нахмурилась:
– Гейвин – хладнокровный негодяй, это я знала давно, но чтобы пойти на убийство…
– И у вас никогда не возникало на этот счет никаких подозрений? Совсем?
– Ни на секунду.
– А я была убеждена, – призналась Джилли, – что за всем этим стоит Макс.
Надин не ответила.
– И что вы собираетесь сейчас делать?
– Понятия не имею, – пожала плечами Надин.
Джилли просияла:
– Порекомендовать вам прекрасного адвоката по разводам?
Мартас-Виньярд, май, 1990
Слоун, сидя у окна в спальне и держа на коленях рукопись, в последний раз правила ее. Итак, сейчас есть все основания вздохнуть с облегчением – она поставила точку над i. Роман «Победитель получает все» наконец завершен, правда, с опозданием почти на год. Слоун казалось, что это лучший из всех ее романов. Если принять во внимание события последних двух лет, просто удивительно, что ей вообще удалось что-то написать. Невероятно! Эта книга стала для Слоун и своего рода катарсисом. Заканчивая этот роман, она чувствовала нечто совсем иное, чем прежде. Тогда ее охватывала такая грусть, будто она расставалась со старым другом. Сейчас Слоун казалось, будто она перевернула необычайно важную страницу своей жизни.
И, перевернув ее, начнет следующую.
В известном смысле так оно и было. Отказавшись от капсул, Слоун действительно начала новую жизнь. Вернее, начали ее оба – она и Джордан. Они теперь были связаны теснее и стали ближе друг другу, как уцелевшая команда корабля, потерпевшего крушение.
Слоун улыбнулась. Они уже обсуждали, и не раз, вопрос о пополнении семьи. Ей исполнилось тридцать восемь: это, пожалуй, предельный возраст, когда еще можно завести ребенка, но она знала, что сейчас с этим справится. Разница в пять лет больше не беспокоила ее.
Слоун встала, собрала листы и сложила их в картонную коробку. Завтра она срочно переправит рукопись в Нью-Йорк, а там, глядишь, через несколько недель появится и конечный продукт.
А потом она сделает годичный перерыв, как и обещала себе. Перестанет быть Слоун Дрисколл, романисткой, автором бестселлеров, и станет просто женой Джордана. В конце концов, для счастья этого будет вполне достаточно.
Возможно, даже больше чем достаточно.
– Я решил создать свою собственную команду, – объявил Джордан, входя в спальню. Переведя дух, он сел на кровать и начал снимать сапоги.
Слоун читала газету, расположившись в большом кресле в углу комнаты.
– Твой отец будет счастлив, услышав это, – улыбнулась она, оторвавшись от чтения.
Он мотнул головой:
– Я не собираюсь просить отца спонсировать команду.
Слоун вопросительно вскинула брови:
– А как же тогда…
– Беру партнера. – Джордан отставил сапоги в сторону и снял рубашку. – Это Антонио Альварес.
Слоун чуть не уронила газету.
– Альварес? Но вы же не выносите друг друга…
Джордан улыбнулся:
– Это было просто соперничество. А в одной команде мы создадим такую силу, с какой придется многим считаться, уверен.
– Но уживетесь ли вы? – усомнилась Слоун.
– А вот это скоро выяснится, – усмехнулся Джордан.
– Ты что, серьезно?
– Не будь у меня серьезных намерений, я не стал бы приглашать сюда Тони.
– Он приедет сюда? В Мунстоун?
Джордан кивнул:
– Тони будет здесь завтра утром.
Слоун пришла в восторг:
– Вот это у нас с тобой год так год! Столько событий!
Джордан вопросительно посмотрел на жену.
– Да, да, – продолжала Слоун. – Я закончила роман «Победитель получает все» и беру годичный отпуск.
– Здорово! – воскликнул он. – Неужели удержишься и больше в этом году ничего писать не будешь?
– Не буду, – заверила его Слоун и указала на туалетный столик, где стояла бутылка шампанского. – И у меня скоро будет сюрприз для тебя.
– Какой сюрприз? – насторожился Джордан. – Ты хочешь сказать…
– Пока нет, – быстро проговорила Слоун. – Я сдала тест на беременность. Если результат будет положительный, мы откроем эту бутылку и отпразднуем событие.
Он бросился к жене, заключил ее в объятия.
– Давай начнем праздновать прямо сейчас, дорогая! У нас и без того много поводов.
– Ты абсолютно прав, – прошептала Слоун, роняя газету.
На развороте газеты был помещен отчет о суде над Гейвином Хиллером. Чуть ниже мелким шрифтом сообщалось о бракоразводном процессе супругов Хиллер.
Лондон, май, 1990
Макс Киньон вошел в вестибюль отеля «Коннот»,[41] улыбнулся швейцару и по желтоватому ковру направился к роскошной лестнице с полированными перилами красного дерева. Преодолев пролет, он резко свернул направо в коридор, ведущий в ресторан, и там его сразу провели через большой зал к заказанному столику.
Метрдотель вскоре покинул гостя, заказавшего, как обычно в «Конноте», дикую утку с персиками. Макс Киньон продолжал улыбаться, хотя пребывал в далеко не лучшем расположении духа. Другие посетители наслаждались превосходной кухней и уютной атмосферой ресторана. Им нравилось здесь все: стены, обшитые деревянными панелями, хрустальные резные подсвечники, бархатная обивка светлой мебели. В отличие от всех прочих Макс ничего не замечал. Там, наверху, в его номере, лежали документы о разводе.
Итак, Джилли разводится с ним. Он не знал, почему это удивляет его. Она говорила о разводе уже не раз, еще до того случая, а уж потом Макс и сам не понимал, на что надеется.
«Только смерть разлучит нас, Джилли, дорогая. Это единственный путь… единственный».
По-видимому, эти слова Макс произнес вслух, потому что к нему тут же подскочил метрдотель.
– Все в порядке, мистер Киньон?
Макс посмотрел на него отсутствующим взглядом.
– Простите. Я не… Что вы сказали?
– Я спросил, все ли с вами в порядке. – Метрдотель растерялся.
Макс кивнул:
– Со мной все отлично. Спасибо.
«Все отлично. Вот только я потерял любимую женщину, самую для меня дорогую, давно потерял, и по собственной же глупости, а так, конечно, все у меня прекрасно».
Макс любил ее. Джилли называла это одержимостью, но она просто не понимала. Конечно, не понимала. Ведь если бы она понимала его, этого не случилось бы. Джилли знала бы, что он вел себя так потому, что любит ее. Джилли знала бы, что творится у него внутри, когда Макс видит, как она смотрит на других мужчин. Она знала бы, в каком он аду, даже тогда, когда занимается с ней любовью, ибо сознает при этом, что жена воображает, будто занимается этим с Джорданом.
С Джорданом… С Джорданом Филлипсом, который когда-то был его другом. С Джорданом, бывшим возлюбленным Джилли. С Джорданом, уже женатым и охладевшим к Джилли. Но вот она до сих пор не может с этим примириться. И каково же все это сознавать Максу?
Что сейчас рассуждать обо всем этом? Слишком поздно. К прошлому возврата нет. И не будет.