Новый папа – новая загадка. Наверняка, как и все его предшественники, он будет искусно балансировать между Сицилийским королевством и Священной Римской империей. Все эти папы одинаковы, независимо от их происхождения и убеждений, все они жаждут одного, вернее, двух вещей – власти и богатства.
Его размышления прервала волна удовольствия. Рабыня завершила свою игру на флейте изысканной нотой. Он открыл глаза, нежно погладил её по голове, а затем, схватив за волосы, резко притянул к себе, изливаясь в неё...
Как обычно, после оргазма душу Филиппа охватывала легкая эйфория, грусть, и предельная ясность мысли. Он почти физически ощущал, как его разрозненные идеи начинают обретать форму четкого, безжалостного плана. Действовать необходимо было быстро и осторожно, ведь в любой момент его замыслы могли быть раскрыты. Он мысленно начал составлять список потенциальных союзников и врагов, анализируя текущую политическую обстановку во французском королевстве. В первую очередь, он обратил внимание на ближайших вассалов – их непомерные амбиции и давние обиды могли обернуться его личной выгодой. Жажда расширить свои владения и усилить влияние – все это могло стать тем горючим, которое разожжет пламя вражды среди его конкурентов. Необходимо столкнуть их лбами, а затем помочь слабейшему одержать победу, взяв в качестве платы за помощь город или богатые угодья с деревнями. Филипп уже воображал, как и кому подкинуть дезинформацию о готовящихся набегах, как стравить своих вассалов, чтобы отобрать у них часть земель. Он даже задумал, как привлечь тайных сторонников из рядов противников. Несколько умелых эмиссаров различных мастей можно было завербовать, чтобы они распространяли ту информацию, которую он сочтет необходимой. Это была не просто игра – это была сложная стратегия, шахматная партия, где каждый ход имеет огромное значение. Своевременные слухи о предстоящих предательствах или конфликтов могли сыграть ему на руку. Он не раз был свидетелем того, как сила врага неожиданно оборачивалась причиной его поражения, от коалиции более слабых противников, и планировал провернуть этот финт еще раз.
Сентябрь 1188 года
Дворец Куба (Палермо)
Вильгельм Добрый
Король снова повздорил с женой и, смятенный, отправился утешаться в свой неофициальный гарем, где собраны рабыни, привезенные из различных уголков Ойкумены. Каждая из них была истинной красоткой, соответствующей капризам короля, но их ценник был немалый, и тут вновь виноватой оказалась Джоанна: любовницы должны быть не менее прекрасными, чем законная супруга, а если тебе досталась сама красивая принцесса, придется раскошелиться.
На этот раз Джоанна упрекала его в том, что он полностью пренебрегает делами королевства, отдав его на откуп своим вассалам. Вильгельм же больше всего угнетался тем, что не может зачать наследника. Сначала он грешил на жену, но, когда и его наложницы не могли забеременеть, задумался о своей собственной способности зачать наследника и собрал консилиум лекарей. Однако пока ни одно средство не принесло успеха. Приходилось лишь надеяться на свою тетку Констанцию, посмертную дочь Роджера II, которая была младше на год своего племянника. Возможно, именно она станет ключом к продолжению рода, но для этого требовалось найти ей достойного супруга. Несколько лет назад, прислушавшись к голосу мудрых советников, он отверг сватовство послов императора Фридриха I Барбароссы, просивших руки Констанции для Генриха Гогенштауфена. Весомую роль в том отказе сыграло и нежелание самой Констанции покидать благодатную Италию. И теперь, погружаясь в размышления о ее будущем замужестве, он вновь видел перед собой юную Констанцию – не только подругу детских игр, но и первую возлюбленную. И сейчас они изредка делили ложе, однако мысль о том, что он единолично решает ее судьбу, сдавливала горло. Ведь выбор должен был принадлежать ей. Ему необходимо было поговорить с ней, узнать ее истинные желания и чувства. Как бы абсурдно это ни звучало, он не мог избавиться от образа беззаботной девочки, с которой делил не только забавы, но и сокровенные мечты.