Несколько секунд тетушка Петуния стояла под лестницей и смотрела на закрывшуюся дверь в комнату Гарри. Потом медленно, словно во сне, направилась в кухню.
То, что только что произошло в ее доме… То, что происходило в ее доме… Не то чтобы Петуния Дурсль думала об этом — просто мысли крутились в голове, пока она механически открывала холодильник, доставала яйца, ветчину и масло, ставила на плиту сковородку и, дождавшись, пока диск в центре покраснеет, клала кусочек масла. Скворчит ветчина, шипят яйца… Большинство людей не приучено думать. Мысли просто текут сквозь их мозг, или мечутся, как испуганные птицы в запертой клетке, или одна из них расширяется, заполняя голову, и кажется, что ничего нет, одна пустота… Литтл Уикинг — самый пристойный пригород Лондона, Прайветт Драйв — самая пристойная улица Литтл Уикинга, а дом номер четыре — самый пристойный дом на этой улице… Это было то мнение, ради которого жила на свете Петуния Дурсль, урожденная Эванс. И вот только что, на ее глазах, в ее доме, ее собственный племянник целовался с другим парнем, а потом закрылся с ним в комнате. Помочь собрать вещи? Не смешите меня! И она, та самая Петуния Дурсль, которая год назад состояла в Комитете Замужних Женщин по Запрету Непристойного Поведения В Общественных Местах (грозные защитницы нравственности требовали ввести штрафы за объятия и поцелуи в метро и кинотеатрах), не могла — и не хотела! — отделаться от ощущения, что виденное ею несколько минут назад было… правильно… прекрасно…
— Петуния!
Тарелка вылетела из рук, ударилась о кафельный пол и разлетелась вдребезги.
— Петуния? Это ты там?
Не ответив, она присела на пол и стала собирать осколки.
— Петуния! — Вернон вошел в кухню и уставился на сидящую на полу жену. — Почему ты не отвечаешь? Что-то случилось?
— Разбилась тарелка, — отозвалась жена.
— Так возьми веник, — фыркнул Вернон. — Кто там приехал?
— Друг Гарри, — Петуния поднялась, взяла веник и совок и начала сметать осколки.
— Какой еще друг?
— Драко Малфой. Он заезжал за Гарри прошлым летом.
— А, такой бледный хлыщ, — скривился Вернон. — Надеюсь, он ненадолго?
— Они сейчас уезжают. Его машина стоит у ограды.
Осколки с грохотом посыпались в мусорное ведро. Вернон выглянул в окно и присвистнул.
— Черт, и почему разным ненормальным уродам так везет?
— Он вовсе не урод, — возразила Петуния. — Очень красивый юноша.
— Ну, конечно! — фыркнул Вернон. — Расшаркивался перед тобой, как перед королевой Елизаветой. Что там у тебя горит?
Петуния оглянулась — от сковороды на плите вовсю валил дым.
— Яичница, — коротко ответила она и отправила неудавшуюся еду вслед за осколками. Сковорода прогремела о металлическую раковину, зашумела вода. До Вернона наконец дошло, что с женой что-то не так.
— Петуния? Что-то случилось?
— Нет, — коротко ответила она.
— Ты нервничаешь…
— Я хочу, чтобы этот мальчишка поскорее убрался из моего дома.
— К-который?
— Оба.
Вернон приподнял брови.
— Что случилось, дорогая? Они что-то сделали?..
Короткий низкий стон, донесшийся со второго этажа, стал ему ответом. Вернон медленно поднял глаза на жену, и она испугалась за жизнь мужа, когда его лицо стало цвета вареной свеклы.
— Петуния… — почти прорычал он. — Что это такое?
— Иди в ванную, Вернон, — напряженным голосом отозвалась миссис Дурсль. — Тебе надо умыться.
— Я… — медленно закипал мистер Дурсль. — Я не позволю… в моем доме…
— Что? — неожиданно зашипела Петунья. — Что ты не позволишь?! Тоже захотел поросячий хвост?! Иди в ванную, говорю тебе!
Второй стон, громче и длиннее предыдущего, подчеркнул ее слова. Мистер Дурсль рванул в ванную так, словно пол под ним внезапно раскалился добела.
Гарри запер за дверь и прислонился к ней, глядя на Драко. Тот медленно обводил взглядом комнату.
— И здесь ты жил?
— С одиннадцати лет, — кивнул Гарри. — До этого я жил в чулане под лестницей, а здесь хранились игрушки Дадли, те, что не помещались в его спальне…
— Я хочу сжечь этот дом и подвесить над ним Смертный Знак, — произнес Драко. Гарри не видел его лица, но мог бы поклясться, что по губам его возлюбленного блуждает презрительная, злая усмешка.
— Это было давно, — возразил он. — Нельзя быть таким злопамятным, Малфой…
— О, я не злопамятный, — тихо ответил Драко. — Просто я злой, и у меня память хорошая…
Хихикнув, Гарри обнял Драко и поцеловал его в выступающие позвонки на шее.
— Драко… у тебя была когда-нибудь такая небольшая мечта, пакостная, может быть?..
— Что-то вроде того, чтобы измазать дегтем парадную лестницу Министерства?
— Ну да…
Драко хмыкнул.
— Одно время, пока мы учились, мне очень хотелось забраться ночью к Снейпу в спальню…
— Не думаю, что хочу слушать дальше…
— И вымыть ему голову, Поттер! А ты что подумал?
Гарри снова рассыпался в коротком смешке.
— Ты такой наивный и невинный, Драко…
— Мечтай! Небось твои пакостные идеи не заходили дальше того, чтобы подложить нам в гостиную навозную бомбу!
— Гхм… — Гарри опустил лохматую голову и даже, кажется, слегка покраснел. — Хочешь одну историю?
— Длинную?
— Нормальную.
— Тогда я лучше сяду, — брезгливо покосившись на кровать, Драко пересек комнату и уселся на подоконник. Гарри встал между его ног, положив руки возлюбленному на бедра.
— Однажды мы ехали на машине дяди Вернона, — начал Гарри. Руки его меж тем забрались повыше, небрежно вытянули футболку Драко из джинсов и начали поглаживать его спину. — Мы были в Лондоне, делали покупки… даже мне, потому что старую одежду Дадли я еще мог носить, а вот в ботинках его ходить мне было никак невозможно. Даже если он носил года четыре тому назад. Так что обувь мне приходилось покупать — обычно для этого мы шли в «секонд-хэнды»…
— Что это такое? — спросил Драко. Он ничего не делал, просто сидел, чуть откинув голову, опустив руки, слушая Гарри и наслаждаясь его ласками.
— Это магазины, где продают ношеные вещи. Разные люди приносят туда свою старую одежду — ту, которая стала мала, или просто надоела, — отдают ее в эти магазины задешево или просто даром, а потом эти вещи продают небогатым людям.
— Какой кошмар, — пробормотал Драко. — Я тебе уже говорил, что ненавижу магглов?
— Второй раз за сегодня, — ответил Гарри. — Так вот, с обувью там тоже было трудно — с ней всегда трудно, нужно подобрать нормальный размер… с одеждой ведь проще… Мне взяли осенние ботинки на вырост… Совершенно чудовищные — наверное, кто-то нашел на чердаке старые вещи своего дедушки, годов эдак двадцатых, — в каких-то рыжих пятнах… Я был ужасно зол. Я постоянно был зол на Дурслей, знаешь ли, мне так хотелось, чтобы с ними что-нибудь случилось…
— Чтобы кто-нибудь сжег их дом и подвесил над ним Смертный знак? — снова перебил Драко.
— Ох, Малфой… — Гарри, улыбаясь, уткнулся лицом в живот Драко. — Мне позволено будет продолжить, мой господин?
— Черт, я уже завелся! — хмыкнул Драко. — Скажи-ка так еще раз!
— Как, мой господин? — приподнял брови Гарри, лукаво поглядывая на Драко.
— Поттер! — взвыл Драко. — Если мы не собираемся трахаться прямо сейчас, пожалуйста, продолжи свою историю!
— Хорошо. Так вот, когда мы возвращались обратно, машина попала в пробку — так называется затор на дороге, когда едет большое количество машин, и они никак не могут разъехаться. Такое часто бывает в больших маггловских городах. Мы стояли и ждали, когда это дело рассосется. Рядом с нами стояло такси — это машины, которые за деньги возят любого, кто пожелает куда угодно. Сначала мы на него не обращали внимания, а потом вдруг Дадли вытянул руку и крикнул:
«Смотрите, смотрите!» В этой машине на заднем сиденье целовались два парня. Дядя Вернон весь побагровел и надулся, словно собирался взорваться, потом начал брызгать слюной и злобно рычать что-то про то, что это надо запретить, что это отвратительно… ну, и все в этом роде. А я сидел и думал — черт, сделать бы что-то подобное в твоем доме! Даже не думал, а… это была такая полу-мысль, мимолетная… Мне ведь тогда было всего одиннадцать, двенадцать только собиралось… это было лето после первого курса, — Гарри внезапно улыбнулся. — В то лето я много думал о тебе. Я не получал писем из Хогвартса, иногда мне даже начинало казаться, что все это был сон… Я тогда думал, что был бы рад письму даже от тебя — это было бы доказательством того, что ты существуешь, а значит, и Хогвартс тоже. А еще я удивлялся тому, что встретил человека, которого возненавидел больше, чем Дадли… — Гарри виновато улыбнулся.