рванулось вперед, используя палочку как опору. Всего на пару дюймов - и снова замерло. Только судорога
проходила по нему волнами.
Это было просто невозможно. Он был почти мертв - и был все еще жив. Сверхчеловеческая воля. Драко
пребывал в жутком смятении. Ему было страшно, ему было тошно, его терзала ненависть, зависть - и
уважение. И жалость. Вот этот человек - такой ловкий и быстрый, с такой легкостью уводивший снитч у
Драко из-под носа - вот он лежит на снегу истерзанным куском плоти. Так правильно?
Пока мысли и чувства Драко метались подобным образом, Поттер снова собрался и снова подтянулся на
палочке, проделывая свой кошмарный двухдюймовый путь. Он был в ужасном состоянии. Не надо было быть
колдомедиком, чтобы определить - к Поттеру применили столько самых разных черных заклинаний, что у
него теперь магическая непереносимость. Это было прекрасной лазейкой - произнести рядом с Поттером
любое заклинание, и он умрет… и всегда можно будет сказать, что он не знал и что он всего лишь хотел
доставить Поттера в больничное крыло…
- Я ненавижу тебя, Поттер, - прошептал Драко. Может, тот услышал, а может, так совпало: Поттер вдруг
вскинул голову, посмотрел на Драко удивительно ясными глазами и прохрипел:
- Малфой… помоги…
Он ненавидел Поттера. Разве нет? Он мечтал о том, чтобы Поттера не стало.. Разве нет?
Тихо, но очень грязно выругавшись, Драко наклонился, перевернул Поттера на спину, подхватил его под
руки и поволок к замку.
Поттер был без сознания. И он был невозможно тяжел. Но меньше всего Драко хотел сейчас кого-нибудь
встретить.
Он не помнил, как дотащил Поттера до больничного отделения. Помнил только, что в какой-то момент
Поттер пришел в себя, увидел Драко и прошептал как человек, который не верит сам себе:
- Малфой?!
И тут же снова лишился сознания. От ужаса, наверное, мрачно пошутил про себя Драко.
У дверей больничного отделения Драко задерживаться не стал. Он постучал что было мочи и рванул прочь.
Все равно Поттер не поверит тому, что видел. Он бы, Драко, не поверил.
Отцу он сказал, что не нашел Поттера, и лишь утром узнал, что его обнаружили в больничном крыле.
На следующий день, и на последующий, и весь оставшийся семестр Драко Малфой вел себя как Драко Малфой.
А Гарри Поттер вел себя как Гарри Поттер. Никто ничего не узнал.
- Эй, Драко! - вернул его из прошлого девичий голос, в котором заискивание спорило с претензией на
юмор. - Ты еще с нами?
Драко поднял тяжелый взгляд на тех, кто сидел напротив. Три человека, которых все окружающие считали
его друзьями, но которых он сам никогда, ни в мыслях, ни на словах своими друзьями не называл. Хотя
все трое - два парня и одна девушка - были так громоздки, что едва помещались на скамье, никто из них
не сел рядом с ним. Они хранили статус-кво, и до тех пор, пока он - их хозяин - не пригласит их сесть
рядом, они будут тесниться втроем.
Раньше ему нравилось чувствовать себя их господином. Теперь они раздражили его - точнее, раздражали
бы, если бы сейчас он вообще замечал их присутствие. Если бы он сейчас вообще что-нибудь замечал…
* * *
Если бы мысли двух людей, думающих друг о друге одновременно, могли пересечься на полпути, мрачные
думы Драко Малфоя непременно встретились бы с не менее мрачными думами другого юноши, который ехал в
том же поезде в ту же школу, так же смотрел в окно и тоже был в купе не один. Но как день отличается
от ночи, так же и он и все, что его окружало, отличались от Малфоя и его окружения. Черные волосы
Гарри Поттера торчали в разные стороны, сколько бы он их не причесывал, в отличие от аккуратно
уложенных платиновых волос Драко Малфоя; Драко был белокожим, а его глаза цветом напоминали то
серебро, то сталь, то растопленный жемчуг. Гарри за лето загорел, и теперь его изумрудно-зеленые глаза
казались еще чище и прозрачнее. Гарри носил обноски своего кузена Дадли, который был в три раза толще
и в полтора раза ниже Гарри; Драко был одет так, будто только что сошел с обложки журнала мод.
Наконец, те люди, с которыми Гарри Поттер делил сейчас свое купе, были его настоящими друзьями.
- Гарри! Эй, выходи на связь!
Гарри поднял голову и посмотрел на Рона Уизли, сидящего напротив. Улыбка на его веснушчатом лице сияла
ярче, чем фамильные рыжие кудри.
- Что такого интересного ты увидел за окном?
- Ничего, - удивился Гарри. - А почему ты вдруг спросил?
- Ему тоже хочется посмотреть в окно, - ответил за Рона Фред Уизли, который сидел рядом с Гарри,
уткнув нос в какие-то бумажки. - А оно занято тобой.