- Да кто тебе поверит? - вякнул Матиас.
- Мне? Твоему почерку, твоим чернилам из грасальских орешков и золотой пыли, которыми ты всем уши прожужжал, да и следы остались, наверняка. У тебя ума не хватит их убрать, - припечатала я. - Записочка у меня в надежном месте лежит, я ее завтра ректору предъявлю, и плакать буду. Горько-горько. Так что... пеняй на себя. Что у нас за такие шуточки в Уставе прописано? Исключение? Или сразу под суд? За покушение на убийство... это же ты меня напугал? Вот, считай, лишение дворянства. А то может, и тюрьма. Не казнят, я жива осталась. Но ты еще будешь мечтать о плахе.
Мариса зашипела, словно гадюка.
- Да я тебя...
- Это если ты за братцем не полетишь летягой, - ехидно отозвалась я. - Кто ж поверит, что у него ума хватило на такую подлость! А вот если ты подсказала... я намекну, что эс Морено обратил внимание на меня, и все поймут.
Скрежет зубовный стал для меня настоящей симфонией.
Оба Лиеза скрежетали зубками, понимая, что попали. И поделать со мной ничего не смогут.
Тащить меня за руки - за ноги? А я еще и орать могу, и отбиваться. И до рассвета не так, чтобы далеко. Каэтана полночи по комнате металась, этот полудурок чуть не ушел спать. Но желание поиздеваться было сильнее желания выспаться.
Козел!
Надеюсь, сестричка шкуру с него сдерет. Шпильками. А если она не справится, я помогу.
- Чего ты хочешь? - сдалась сестричка.
Ага, вопрос на миллион. Чего я хочу?
Память Каэтаны послушно зашевелилась, и я насмешливо ухмыльнулась.
- Хочу. Обязательство. На пять тысяч золотом.
- ЧТО!?
- А ты думала... сейчас этот придурок мчится в свою комнату и там пишет его по всей форме. И приносит сюда. Это будет моей гарантией безопасности. Заверенная бумага у него есть?
- Нет, - соврал Матиас.
- Значит, сначала к сестре, за бумагой, а потом сюда. Жаль, времени уже немного осталось.
- У меня столько нет, - Матиас топнул ногой.
- Шесть тысяч, - равнодушно ответила я. Род Лиез, в отличие от нас, богат. - Сегодня ты сделал глупость, и за нее придется платить.
- Ты понимаешь, замарашка...
- Понимаю. До рассвета часа два? Семь тысяч.
Дошло. Долетело. Что каждый вяк и хрюк увеличивает сумму, и что снисхождения не будет. А если история получит огласку... Мне тоже достанется. Но Матиас и Мариса вылетят обязательно.
И парень, развернувшись, помчался к зданию мужского общежития. Мы остались с Марисой.
Я села прямо на каменную плитку, пошевелила головой, руками, прислушалась к телу.
Телу!
Да разве ж это - тело?
Это сопли в киселе! Вермишель переваренная! Глиста недобитая!
Вот у меня раньше было! И пресс, и попка орешком, и мышцы прокачаны... я все шпагаты могла выполнить, по канату влезть, а как у меня был удар поставлен! Местным и не снилось!
Я бы с этой лестницы кубарем скатилась, сгруппировавшись! Потом встала - и похоронила шутника.
А тут... синяк на синяке.
- Кажется, переломов нет. Ты бы приглядывала за братцем, а?
Мариса зашипела. У нее что - в роду гадюки были? Вообще, похоже. Или ужи-вонючки? Судя по братику?
- Ты...
- Ага. Белье свое ему в карман засунула, заманила, надругалась, запинала - гадина, правда? С лестницы еще сама себя спустила, лишь бы дураку нагадить. Радуйся, что я жива осталась. Ты-то умненькая, в отличие от него, вот представь! Находят с утра мой труп!
- Я бы...
- Что ты бы? Что бы ты придумала? Куда бы ты его дела? Учти, тело вообще тяжелое, таскать его неудобно, а сколько потом еще проблем будет с утилизацией! Драконам скормила? Так они сразу все не съедят, что-то да останется. И где башня, а где драконы? И охрана там есть. Вы бы таких проблем получили...
Воображение у Марисы было, а холодная погода и предрассветный ветерок прилично охлаждали разгоряченную голову. Это у Каэтаны платье было практичное, серое, шерстяное... теплое! И плащ такой же. Страшный, как атомная война, но теплый, как... как она же. В таком изжаришься!
А у Марисы все легкое, изящное, элегантное - красота! И в ней, в красоте этой, холодно.
- Ты не совсем дура, что ли? - попыталась защищаться красотка.
Я фыркнула от всей широкой души.
- Дура. И не советую думать иначе. Находят мой дурачий труп. Потом находят в моей комнате дурачую записку. И ситуация перерастает... о, она так шикарно перерастает, что вам жить не захочется. С вас бы три шкуры спустили.
Мариса поежилась.
В принципе, ничего нового и интересного я ей не открыла. Она это и сама понимала, когда бежала к братцу. Но вот что это понимаю - я? Вот это для нее было открытием.