Гоблины все еще стояли на полу, терпеливо ожидая, когда о них вспомнят. При тусклом свете они походили на двух серых кроликов.
- В буфетной топится печь, Гоб, - мягко проговорила Геронда; - Проводи туда своего гостя. Личики гоблинов просияли от удовольствия.
- Пойдем со мной, - сказал Гоб из Малверна Гобу из Маленконтри, подавая тому руку.
Взявшись за руки, гоблины побежали к двери в буфетную.
- Проследи, чтобы их никто не обидел, - строго сказала Геронда подвернувшемуся слуге. - И пусть им ни в чем не отказывают.
- Слушаюсь, миледи, - повиновался слуга и направился в буфетную вслед за гоблинами.
Принесли еду. Постепенно языки у всех развязались. Даже сэр Джеффри и сэр Ренель нашли повод для беседы и тихо разговаривали между собой.
Тогда что говорить о Брайене! Он старался вовсю. Развлекал дам. Казалось, пир шел горой. И все-таки Джим чувствовал себя скованно. Да и, пожалуй, каждый за столом тоже. Даже в речи Брайена слышалась искусственная приподнятость.
Все дело в Геронде. Она и не думала искать общий язык с сэром Джеффри. Когда - в редких случаях - она обращалась к нему, то говорила с ним подчеркнуто вежливо, как с хозяином дома, словно тот и не был ее отцом, которого она не видела несколько лет.
А ведь рыцарю хватило бы и одного слова, которое вселило бы надежду, что когда-нибудь, пусть со временем, дочь простит отцу его прегрешения.
Джиму было явно не по себе. Казалось, он присутствует на званом обеде, где каждый старается обойти молчанием то, что у всех на уме.
Если бы не странные отношения между отцом и дочерью, праздник мог бы и получиться. У каждого было что отметить.
И хоть бы кто сказал Джиму раньше, что Геронда не в ладах с отцом. Так нет же, ни Энджи, ни Брайен, ни сама Геронда никогда даже не заговаривали об этом. Вряд ли Энджи с Брайеном не знали, что Геронда не жалует сэра Джеффри.
Но вот вроде бы все наелись, да и разговор за столом стал стихать.
- Вы, должно быть, устали, - обратилась Геронда к Энджи и Джиму. Останетесь у нас на ночь? Разумеется, с дозволения отца, - добавила она и бросила взгляд на сэра Джеффри.
- Конечно, оставайтесь, - поспешил отозваться отец Геронды. - Прошу вас. Мы так и не нашли время толком поговорить, а я не сумел в должной мере отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Если останетесь, доставите удовольствие не только мне, но и Геронде.
Энджи бросила на Джима многозначительный взгляд. Этикет требовал, чтобы именно Джим ответил на приглашение. Энджи ясно дала понять, что оставаться в Малверне на ночь она не собирается. Джим чувствовал, что и Геронда не очень склонна заниматься гостями. Может быть, она хочет остаться наедине с отцом?
- Как ни заманчиво твое приглашение, Геронда, нам пора в Маленконтри, сказал Джим. - Знаешь, тянет домой. Да и наши слуги не так хорошо вышколены, как в Малверне. А они долго оставались без присмотра. Наверняка в замке произошло что-нибудь малоприятное. Не знаю что, но чувствую, что-то произошло. Когда нас Энджи не бывает дома, всякое случается.
- Со слугами хлопот не оберешься, - проговорила Геронда. - Что ж, в таком случае, как бы мне ни хотелось, чтобы вы провели ночь в Малверне, не смею вас задерживать. - Она повернулась и посмотрела на сэра Ренеля:
- Мы с отцом будем рады, если ты останешься у нас, сэр, до тех пор пока тебе самому не заблагорассудится покинуть Малверн.
- Извини, Геронда, - поспешила вмешаться Энджи, - но и мы с Джимом хотим видеть у себя сэра Ренеля и будем просто счастливы, если он отправится в Маленконтри прямо сейчас, вместе с нами. После всех невзгод сэру Ренелю надо немного прийти в себя. Я думаю, позже он с удовольствием погостит у вас. Не забывай, в скором времени тебе предстоит масса хлопот. Тебе надо готовиться к свадьбе. Ты будешь винить себя за то, что не можешь уделить сэру Ренелю должного внимания.
Выслушав обеих дам, сэр Ренель улыбнулся и с видимым удовольствием пустился в хитросплетения светской беседы, по-видимому звучавшей для него благостной музыкой после долгих лет рабства.
- Я был бы счастлив остаться в Малверне, - сказал сэр Ренель, обращаясь к Геронде. - Но я надеялся побывать и в Маленконтри, у сэра Джеймса и леди Анджелы. Сэр Джеффри сообщил мне, что сэр Джеймс - известный на всю Англию Рыцарь-Дракон. Мне было бы небезынтересно побеседовать со столь знаменитым рыцарем. Леди Анджела упомянула, что тебя ждут дела, и я просто не смею докучать тебе своей особой.
- Увы, мне действительно предстоят хлопоты, - сказала Геронда. - С удовольствием приму тебя, когда немного освобожусь и у меня появится время, чтобы, не думая о делах, составить тебе компанию. Боюсь показаться негостеприимной, но, может быть, леди Анджела права и будет лучше, если ты и на самом деле отправишься вместе с ней и сэром Джеймсом в Маленконтри.
В ходе дальнейшего разговора, расцвеченного не менее изысканными выражениями, Геронда и сэр Ренель к обоюдному удовлетворению установили, что сэр Ренель ни в коей мере не считает Героиду негостеприимной хозяйкой, а та, в свою очередь, не считает рыцаря неблагодарным гостем, который предпочел компанию Джима и Энджи обществу хозяйки Малверна.
Джим улыбнулся: подобные завуалированные, а на самом деле бесхитростные разговоры, когда собеседники даже и не пытаются обмануть друг друга, он не раз слышал и в двадцатом веке...
Однако пора в Маленконтри. Гоб, наверное, уже дома. Раздобыть дым в буфетной Малверна гоблину ничего не стоит.
Хотя разве можно сейчас думать о доме? Разве можно отправиться в Маленконтри, зная, что в Малверне останется сэр Джеффри, впавший в отчаяние и оскорбленный в своих лучших чувствах, зная, что Геронда, чего доброго, начнет метать громы и молнии, не только терзая своего отца, но и терзаясь сама.
Джим разозлился. Разозлился на Геронду, на сэра Джеффри, на всех остальных, да и на самого себя. Он видел, что все уже встали из-за стола и сейчас разойдутся кто куда.
- Стойте! - крикнул Джим.
Одно резкое слово привело всех в смятение, вызвало шок. Джим явно забыл приличия!
В четырнадцатом веке подобная выходка граничила с оскорблением. Выходку можно было не заметить, а оскорбление требовало удовлетворения. Джима могли вызвать на поединок!
Впрочем, казалось, Джим ничем не рисковал. Брайен считался его лучшим другом, а Геронде ни к чему поднимать шум. Сэра Джеффри Джим освободил от проклятия, сэра Ренеля - от рабства.