— Это все потому, дорогая матушка, что нам негде было набраться учтивости, ведь мы не бывали при дворе! — с добродушной усмешкой отпарировал Рикард.
И близнецы тут же рассыпались в извинениях перед Уильямом. Они и впрямь набросились на него, точно псы на лакомую кость. Ведь у них еще достанет времени порасспросить его обо всем, что их интересует! — сказали они себе.
— Ты затронула весьма важную тему, Жесси, — мягко проговорил Фэлкон, помогая жене выйти из-за стола. Супруги де Бург вместе со своим гостем отправились на крышу круглой башни, откуда открывался чудесный вид на небольшое ярко-синее озеро, «лох», как говорили здесь, на поверхности которого таяли отблески последних лучей закатного солнца.
— Я знаю, что в самом скором времени должна буду расстаться с ними, — печально согласилась Жасмина. — Мальчики уже совсем взрослые, и им предстоит покинуть родительский кров. Я не смогу удержать их подле себя.
— Если бы они могли до конца осознать, как щедро одарила их милостивая судьба! — с чувством воскликнул Уильям, обводя глазами озеро и черневший вдалеке лес. — Здесь так красиво, так привольно! Мальчики могут целыми днями делать что пожелают, им нет нужды выполнять капризы взбалмошного мальчишки-короля и следовать глупейшим придворным обычаям. И ведь им уже представилась возможность проявить себя на поле брани! Когда мы бились при Оффэли, я знал, что могу положиться на них, как на самого себя. Они проявили недюжинную храбрость и отвагу. Наемникам Фалка де Броте далеко до твоих мальчишек, Фэлкон!
Щеки де Бурга зарделись. Ему было приятно услышать из уст Маршала столь лестную характеристику своих сыновей. Но он возразил Уильяму:
— Им так хочется расправить свои молодые крылья! И я считаю, что должен позволить им это! Они по праву завидуют нам с тобой. Ведь мы сражались во Франции и приступом брали крепости Уэльса, мы пировали с королями и королевами и оба женились на принцессах. — Фэлкон окинул взглядом счастливого обладателя хрупкую фигурку жены. — Не бойся потерять их, Жасмина! Когда они пресытятся придворной жизнью, интригами и празднествами, коварством и лицемерием, они вернутся к нам, вот увидишь! Вернутся повзрослевшими, возмужавшими и полностью лишившимися тех иллюзий, в плену которых пребывают теперь.
— Ты совершенно прав, Фэлк, — поддержал де Бурга Маршал. — Сравнив тамошнюю жизнь со здешней, они поймут, какая из них чище, разумнее и достойнее. Ты решил определить их на службу к Губерту, не так ли?
— Нет! — вырвалось у Жасмины. Она смущенно взглянула на мужа. Ей было неловко оттого, что возгласом своим она прервала беседу двух мужчин. Но в ее огромных глазах цвета лаванды читалась мольба.
— Не иначе как тебя посетило одно из твоих видений, дорогая! — поддразнил жену Фэлкон.
Жасмина нахмурилась:
— У меня есть и более веские причины нежелать этого. Губерт де Бург слишком честолюбив. Он думает лишь о том, как бы укрепить свои позиции при дворе и увеличить свое состояние. И не гнушается никакими средствами для достижения этих целей. Бароны ненавидят его, а Питер де Рош, епископ Винчестерский, — его злейший враг. Он не успокоится, пока не разделается с Губертом. Поэтому я не желала бы, чтобы наши сыновья поступали к нему на службу!
— Я приложил немало сил к тому, чтобы ослабить влияние де Рошей на нашего короля, — мягко проговорил Уильям. — Епископ стал фактическим правителем Англии за спиной юного Генриха, он пристроил всех своих родных и друзей на самые видные государственные должности. Этому следовало положить конец.
— Я согласен с Жасминой, — сказал Фэлкон де Бург. — Мне тоже не хотелось бы определять наших мальчиков на службу к Губерту, хотя и по другой причине. Боюсь, что жизнь в роскоши и удовольствиях изнежит их и превратит в лукавых, развращенных царедворцев. Они должны завоевать и почести и состояние, а не получать их задаром от преуспевшего дядюшки. — Фэлкон досадливо поморщился: — Я слыхал, что теперь, женившись на принцессе Маргарите Шотландской, он путешествует по стране не иначе как в сопровождении целого сонма рыцарей, оруженосцев, пажей, писцов, исповедников, поваров, парикмахеров, шутов и музыкантов. Бр-р-р! — И он брезгливо передернул плечами.
— Ну, скажи спасибо, что новобрачные не включили в свою свиту еще и бродячих акробатов! — усмехнулся Уильям. — Однако я считаю, что Губерт все же не принесет королю, принцу Ричарду и Англии такого огромного вреда, как Питер де Рош, который считает себя в первую очередь подданным Рима. Ведь не кто иной, как он, позволил полномочным представителям Папы явиться в Англию и хозяйничать здесь под предлогом сбора дани. Ведь мы задолжали Риму огромную сумму. Деньги выплачиваются частями через банкирские дома Италии. Флорентийские ростовщики успели уже открыть несколько своих контор в нашей столице. Мне удалось обнаружить, к сожалению, слишком поздно, что все более или менее доходные церковные должности захватили итальянцы. Причем многие из них не потрудились даже прибыть сюда из Рима. Они управляют своими приходами оттуда, с помощью мелких церковных служек, которым выплачивают нищенское жалованье. Благодаря этим махинациям в их руки попало как минимум семьдесят тысяч марок наших кровных денег! А королевская казна по-прежнему остается пустой! Вот и выходит, что военные долги, крестовые походы и сонмища иностранцев разорили нашу страну дочиста!
— А что за человек наш юный король? — спросила Жасмина.
— Не могу сказать, чтобы я был от него в восторге, — нахмурившись, ответил Уильям. — Он слаб характером и легко поддается чужому влиянию. С самого детства он привык окружать себя фаворитами. Слава Богу, что в настоящее время одним из могущественнейших стал Губерт! В то же время Генрих вовсе не жесток, не мстителен и не подвержен приступам безудержной ярости, как его покойный отец, недоброй памяти король Джон. Он эгоистичен, упрям и непредсказуем. Ему не хватает воли, выдержки и, пожалуй, мужественности. Жаль, что старшим в семье выпало быть ему, а не Ричарду. Тот превосходит брата во всех отношениях. Он отважен, умен, решителен. Он умеет располагать к себе людей — качество, которого начисто лишен наш юный король… — Внезапно Уильям умолк и, усмехнувшись, воскликнул: — Однако я увлекся и совсем заговорил вас! Час уже поздний, и всем нам пора на покой!
Фэлкон де Бург поднялся со своего кресла и расправил могучие плечи:
— Я, пожалуй, отправлюсь к себе. А вот Жасмина наверняка хотела бы подробнее порасспросить тебя о придворных новостях, о твоем житье-бытье.
Простившись с гостем и женой, Фэлкон в сопровождении слуги прошел в свою комнату. Уильям и хозяйка замка спустились в зал и сели за стол у очага.
— Уилл, ты, похоже, вовсе не рад тому, что породнился с королевским домом, — мягко проговорила леди де Бург.
— Еще бы! — с чувством воскликнул Уильям. — О, Жасмина, если бы ты знала, как я боюсь, что Элинор, когда вырастет, станет точным подобием своей матери!
— Я от души надеюсь, что опасения твои напрасны! Ведь Элинор выросла без матери и дурное влияние Изабеллы не коснулось ее!
Они молча взглянули друг на друга, думая об одном и том же и не решаясь высказать свои мысли вслух. Ведь и Джон, и Изабелла были чудовищами. Чего же в таком случае ожидать от их дочери?
Наконец Уильям прервал молчание, обреченно вздохнув:
— Я настоял на том, чтобы у нее был свой штат прислуги, свои придворные дамы. Я потребовал, чтобы Элинор неотлучно находилась в женском крыле замка под наблюдением компаньонок, наперсниц и монахинь. Но не уверен, что эти меры окажутся действенными…
— И ты наверняка содержишь всех, кто ее окружает, на свои средства? — предположила Жасмина.
— Не только их, но еще и монастырь Святой Девы, — усмехнулся Уильям. — Я готов потратить бессчетное количество денег, чтобы оградить ее от возможных соблазнов. Я слишком боюсь, что в девочке взыграет кровь Изабеллы. Ее целомудрие должно находиться под постоянной бдительной охраной.
«Бедняжка! — подумала Жасмина. — Как несправедливо, что детям приходится порой расплачиваться за грехи родителей!»