Я оглядываюсь по сторонам. ПОмещение похоже на больничную палату. Белые стены, белая мебель, белоснежные шторы на окнах, сквозь которые пробивается непривычно яркое солнце.
— Что случилось? Где я?— спрашиваю, вместо ответа на его вопрос.
— Не переживайте, все хорошо, вы в частной клинике Диммельса. Здесь о вас позаботятся в наилучшем виде.
— Но почему я здесь? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.
— Вы, как бы это сказать, в общем, вы потеряли сознание, и ваш отец принял верное решение, привезя вас к нам. У нас лучшие маги медики и, помимо этого, технические средства высочайшего уровня на переднем крае науки.
Доктор говорит таким тоном, словно рекламирует товар.
Я поднимаюсь с кровати, ощущая необычную легкость и силу в своем теле, как будто раньше носила на себе тяжелый груз
Киваю головой, не особенно обращая внимания на трескотню доктора о преимуществах его лечебницы над другими.
Подхожу к окну и отодвигаю штору. Вижу залитый солнцем двор, по периметру которого высажены аккуратные яблоневые деревья.
Люди в белой одежде неспешно прогуливаются туда-сюда. Так могут гулять только люди которым совершенно нечем заняться и давно уже некуда спешить.
— Но зачем я здесь, — говорю я и оглядываю себя. Меня обрядили в такую же белую одежду, как и тех, кто гуляет на улице, — я замечательно себя чувствую и мне нет никакой нужды тут оставаться. При всем уважении я бы хотела как можно скорее покинуть ваше заведение.
Доктор морщится так, словно только что съел целую дольку лимона.
— Простите, мисс Риджит, но мы еще не закончили обследование.
— Со мной все хорошо. — говорю я, — меня ни к чему обследовать.
Меня уже тысячу раз обследовали различные врачи, и местные, с острова, и даже те, кто специально прибывал к нам с материка. Никто не находил никаких проблем с моим здоровьем. И головные боли, которые меня мучали, так и остались нерешенной загадкой. Я сомневаюсь, что теперь что-то изменится.
— Но господин Риджит просил о полном обследовании для вас, он заплатил большие деньги. Поймите, что для того, чтобы попасть к нам, необходимо выждать огромную очередь. За вас же просили на самом высоком уровне…
— Но я не могу сидеть тут сложа руки, поймите. Мой сын, он без меня. Я должна…
Я поняла, что говорю это зря. Этим людям нет никакого дела до моего сына и моих проблем.
— Боюсь, мы не можем сейчас вас отпустить, мисс Риджит, — хладнокровно говорит доктор, — вам придется остаться здесь, пока обследование не будет завершено.
— Вы хотите сказать, что я здесь пленница?
— Нет, — улыбается доктор, глядя на меня, как на несмышленую девочку, — просто мы не допускаем, чтобы люди, которым вшивают наш новейший аналитический артефакт, разгуливали по улицам, это слишком дорогая вещь.
— Какой артефакт?.
— Новейший, — говорит доктор, — вам сделали операцию, и вы должны провести тут неделю,спустя неделю мы извлечем артефакт и вы сможете покинуть лечебницу. Но уже сейчас мы получаем очень интересные данные.
— Но меня никто не спросил, хочу ли я находиться здесь и уж тем более хочу ли я, чтобы мне что-то вшивали.
Чувствую себя совершенно беспомощной.
— Но мисс Риджит, этого вовсе и не требуется. Простите.
— Что вы имеете ввиду?
События прошедших дней кажутся мне каким-то дурным сном. Почему я так странно вела себя? Я помню, что кричала и плакала, выбежала на улицу.
Что со мной было?
Только сейчас понимаю, что меня могла сбить машина. Я могла погибнуть и тогда Гарри остался бы без матери. Неприятные мурашки пробегают по всему моему телу, когда я осознаю, что прошла по самому краю.
— В случае, когда человек может навредить самому себе, и это задокументировано, представитель человека имеет право принимать решение за него. У вас, очевидно, наблюдалось временное помутнение рассудка и вы хотели броситься под машину. Именно поэтому вы здесь.
— Я хотела броситься под машину?
Доктор копается в бумагах.
— Да, здесь указано, что вы выбежали на проезжую часть и из за вашего поведения три автомобиля столкнулись. Два человека госпитализированы, но, похоже, их жизни ничто не угрожает. Ваше состояние очень серьезное.
Услышав слова доктора сажусь на кровать.
— У меня очень болела голова, — говорю я, — все вспоминается, как в тумане.
В голове всплывают слова отца, после которых я выбежала из дома.
«Если бы ты была истинной, он бы не изменил тебе.»
— Но что со мной было?
— Пока неизвестно. Но мы нашли нечто очень странное, когда обследовали ваше поле восприятия магических волн, — говорит доктор, и я слышу неподдельную озабоченность в его голосе, — когда аналитический артефакт завершит работу и мы извлечем его, мы узнаем точно, что послужило причиной вашего срыва.