А вот финальное обращение Тёти он запомнил очень хорошо:
«… В первую очередь мне, разумеется, хотелось бы поблагодарить людей, которые сопровождали меня на всём этом длинном пути, в особенности моего адвоката, Августа Р***, и моего племянника, а также уважаемых присяжных и судью, что вынесли решение в нашу пользу и наконец-то поставивших точку в этой истории. Однако кроме этого мне хотелось бы обратиться к вам, мистер Степсон. Я должна сказать, что, несмотря на всё произошедшее я не считаю вас каким-то прогнившим до мозга костей и мелочным человеком, и очень надеюсь, что ив глазах остальных людей, в том числе и поклонников вашего творчества и социальной деятельности, вы не опустились до самого дна. Я знаю, что ваши произведения вдохновляли и вдохновляют тысячи людей на великие дела. Я знаю, что вы жертвуете огромные деньги во благо людей, и благодаря вам миллионы детей из малоимущих семей и стран могут отправиться в школу и питаться не объедками непонятного происхождения. Я знаю, что вы прекрасный муж и замечательный отец двоих детей, которые выросли достойными людьми. Однако то, как вы поступили с Прозерпиной… Сер, это просто поступок, не достойный человека, каким являетесь вы. Я просто хочу сказать, что нам не нужно от вас никаких денег. Мы просто хотим, чтобы на произведениях моей сестры красовалось её имя, и издавались они в том виде, в каком они были изначально. На этом всё».
Так и случилось. Уже через пару месяцев Раймонд с улыбкой глядел на стоящие в витрине книжного магазина несколько частей приключений девочки и вестника в невиданных простыми людьми краях, а в голове звучало лишь одно:
«У нас получилось, мама. У нас всё получилось».
Что было параллельно с этим? Была жизнь, были поездки на природу, был бейсбол на заднем дворе, была школа, где мальчик наконец-то осознал, что учитель может не то что заинтересовать в своём предмете, но и, как это не странно, прилично относиться и даже любить свою работу.
Были, да и сейчас есть, несколько приятелей. Друзей особо Раймонд так и не приобрёл. Отношения со сверстниками были стабильным, но для всех он всегда оставался слегка странноватым и задумчивым долговязым парнем, который переодически что-то зарисовывал в своём блакноте. И лишь избранным мальчик осмеливался поведать, что это не просто рисунки - это комнаты "коридора".
Да, и был "коридор" . Огромный, разросшийся до не бывалых размеров "коридор", по самым ранним комнатам которого Раймонд неспешно шёл, куда глаза глядят, пока ноги не вынесли его на кольцевую дорогу. Близ нее располагалась заваленная сухими иглами и поросшая травой, но всё ещё видная скалистая тропа, по которой парень и направился вверх по склону.
Словно из другой жизни до него дозывались знакомые пейзажи, стволы деревьев, хруст веток под ногами и редкий клич птиц над головой.
Дойдя до конца тропы и вытерев пот со лба, Раймонд поднял глаза на свою конечную цель.
Как и ожидалось, от стоявшего из последних сил «замка» осталась лишь одна огромная груда камней, разрисованная несколькими слоями граффити. Где-то валялся мусор, неподалёку стоял погнутый железный мангал, покрытый копотью. Словом – уже с огромным трудом мальчик мог узнать эту местность, и уж тем более связать ее с теми фантастическими воспоминаниями.
Сунув руки в карманы, парень тихо вздохнул и прикрыл глаза.
Шелестела невысокая трава, неподалёку журчала свою обычную песенку иволга, мерно билось сердце в груди.
А было ли это всё на самом деле? Существовало ли всё то, что якобы увидел по ту сторону мальчик наяву, ли нет? Или всё это просто был какой-то бред, помутнение разума?
Раймонд попытался опереться спиной на ствол близлежащего дерева, не глядя сделал пару шагов назад и впёрся пяткой в нечто тут же издавшее жалобный скрип.
Юноша обернулся. У подножья сосны лежал разбитый, покрытый копотью и помятый фонарь, некогда блиставший золотом резных узоров.
Не успел парень опомниться, как ему на макушку приземлилась шишка.
Глухо Айкнув и потерев ушибленное место, Раймонд задрал голову.
С угловатой ветки на него взирала, вопросительно наклонив голову на бок, полярная сова, которая уже через несколько секунд расправила крылья и упорхнула прочь.
Шем раскрыла не зашторенное окно и впустила в помещение свежий горный воздух. Наполнив легкие приятной прохладой, женщина всмотрелась вдаль.
Пустынный город, словно застывший во времени, лениво взирал на своё существо чёрными окнами домов, и лишь за единицами из них кипела медленно вымирающая здесь человеческая жизнь.