То, что случилось далее, Раймонд помнил смутно. То ли уже в глазах от всего этого белеть начало, то ли что-то ниже подбородка и впрямь начало светиться, но глаза внезапно обожгло хоть и мягкое, но достаточно яркое для человека, пробывшего столько времени в полумраке, свечение. Чудовище вдруг притихло; мальчик в тот момент зажмурился и поэтому не смог разглядеть своего мучителя. Раймонд помнил лишь то, что красные глазищи, всё еще очень даже хорошо выделявшиеся на темном фоне, вдруг расширились и через несколько секунд начали плавно исчезать во мраке. Так же постепенно исчезло и чувство тяжести на теле. Возник свет лежавшего неподалеку фонарика с разбитым стеклом, а также слабый свет луны, распространявшийся на близлежащий и уже знакомые глазу кучи хлама.
Последующие события не отпечатались в памяти Раймонда практически вообще. Запомнились ему только с блюдца размером глаза Тома, на которого Раймонд, кажется, вывалил однородный ворох нечленораздельного крика в ответ на заданный инициатором этого проклятого похода вопрос. Больше мальчик ничего не помнил. Ни как он выбрался из замка, ни как он добрался до дома, ни как он обошел тётю. Очнулся Раймонд лишь на кровати в своей комнате, уткнувшись лицом в подушку. На дворе было уже совсем-совсем темно. Лишь бледно-белый лунный луч и свет коридорной лампы, пробивавшийся через щель между закрытой дверью и полом освещали окружение. Мальчик чувствовал себя будто бы после наркоза – помятым, сонным и слабым.
Раймонд поднялся, сел на кровать и, уставившись в одну точку, начал ворошить в памяти всё произошедшее, вслушиваясь при этом в звенящую в ушных коридорах тишину. Все те жуткие события теперь смотрелись будто через стену тумана, как какое-то минутное наваждение, сон, бред, злая шутка разума… Не может, вот просто не может, такого быть…
Раймонд отодвинул одну из рук, упиравшихся всё это время в край матраса, чуть дальше за спину и тут же почувствовал острое ощущение в локте. Посмотрел. Последний был разодран до крови.
Бросив лишь один беглый взгляд на ранку, Раймонд вдруг лишь на одну беглую секунду будто припомнил что-то, но тут же забыл. Вместо этого к мальчику вдруг пришло не самое приятное осознание того факта, что он сейчас весь в пыли, паутине, грязи и до сих пор в уличной обуви и верхней одежде. Кроме того, на коже лица, особенно под носом, чувствовалось влажное, склизкое ощущение. Мерзость…
Скривившись от отвращения к самому себе, Раймонд широкими шагами отправился исправлять всё это безобразие, но застыл перед зеркалом. Оно уже давно стояло в спальне у мальчика, большое такое, овальное, в человеческий рост. Раймонд его когда-то на уличной распродаже углядел и вымолил его у тёти. В тот год у Раймонда наконец-то появилась своя собственная комната и он, давая фору любым Плюшкиным, за несколько дней набил её ворохом всякого барахла. Разумеется, все эти залежи через какое-то время расчистились, но это зеркало осталось. И сейчас, глядя в него, мальчик даже не до конца осознавал, что именно не так. Да, грязный, сопливый, мятый, лохматый, но было что-то еще… И только после минутного осмотра самого себя Раймонд наконец заметил малюсенький пучок седых волос на виске…
Глава 3. Ответ сестры
О самочувствии Раймонда на следующий день после пробуждения, при завтраке с тётей и при выходе из дома и говорить особо нечего. Мальчик был будто не в своём теле. Душа была будто подвешена над бездонной пропастью. Всё было как какой-то вязкий, кошмарный сон.
Ещё Раймонд сам для себя подметил какое-то подозрительно странное спокойствие тети Шем. Нет, она, как это всегда и было, была холодна, немногословна и скупа на сентиментальные слова, но всё-таки Раймонд от неё так и не услышал ничего об его позднем возвращении, о том, что он ворвался в грязной обуви и в верхней одежде в дом и без всяких слов ломанулся к себе. Может… Может, она уже всё знает? Может, она только и ждет того, чтобы подловить своего влипшего по первое число в эту неприятную историю племянника на чем-нибудь, а уж после этого… А, может быть, она уже вчера успела его отругать, а Раймонд этого банально не помнит, в связи со вчерашними событиями. А к слову… А что это всё-таки было? Злая шутка? Игра воображения? Или… Да кому какая разница? Туда он уж точно, даже под страхом расстрела, не вернётся.