Секунду Раймонд внимательно вглядывался в происходящее за спиной, но потом неуверенно посмотрел на свою маленькую сопровождающую. Та, в своё время, пробубнив что-то невнятное обоими руками впёрлась в голову Раймонда и опять направила её в сторону дырки, будто говоря: «Смотри, смотри, думаешь, зачем я тебя сюда привела?».
И мальчик послушно продолжил смотреть.
Помещение за стеной было обширным, и пол его располагался чуть ниже того уровня, где находился Раймонд. Разница между ними была примерно в пять-шесть метров. В тёмной комнате стоял продолговатый стол прямоугольной формы, на котором стояло множество разных кушаний, которые, Однако, судя по всему, были лишь этаким фоновым украшением. За столом, на противоположных концах, сидели двое.
- Я повторяю тебе ещё раз: я просто хотел с ним поговорить, это мой ребенок, я не видел его тринадцать лет! Я бы потом..!
- Ну да, ну да, Рагнарт, ты бы обязательно его потом вернул назад, где-то я это уже слышал!
- Мы это уже обсудили с тобой тогда!
- В том-то и дело, мой дорогой друг, мы-то обсудили, и я, признаюсь тебе честно, чуть ли на колени перед всеми богами мира не встал после того разговора, умоляя всё на свете о том, чтобы это был реально. Последний. Раз, когда твоя дурья башка выдаёт что-то подобное. Я терпел, как мог, твой чертов инфантилизм все эти годы, но то, что ты притащил человеческую личинку сюда – было просто апогеем!
- Не называй её так!
- Ой, ну вот! Страстная жертва чувств выходит на сцену!
- Я пытался ей помочь!
- Хорошо помог, братец! Сделал ей ребенка и отправил на верную смерть – ничего не скажешь!
- Заткнись!
- Сядь!!! – Под воцарившуюся тишину вскочивший со стула при своём последнем слове Рагнарт медленно пустился на своё место. Через несколько секунд на стул, с громким выдохом, упал и тёмнопёрый филин.
- Ты-ж сказал, что у неё случился выкидыш после того приступа? – На удивление спокойно продолжил разговор старший брат, глядя на своего родича из-под густых бровей.
- Я соврал… - Дрожащим голосом ответил Рагнарт.
- Почему? – Всё так же монотонно, и в то же время ужасно устало, вновь задал вопрос тёмный филин. Вновь зависла тишина.
Старший брат вновь тяжело вздохнул, потирая пальцами глаза, и после будто бы про себя проговорил:
- Как папаша, честное слово…
Рагнарт несмело поднял голову.
- Он лишь хотел сделать их счастливыми. – Тёмный посмотрел на собеседника. – Ну… Ну ты понял, кого…
- И что? Что в этом хорошего, Рагнарт? Чем люди лучше, к примеру, цивилизации разумных волков, или горилл, или спрутов там каких-нибудь? Они все жили в дикой среде, это естественный отбор, мы не должны ввязываться в естественный порядок вещей! Да и хрен бы с этим, но к чему это всё привело? Они убивают друг друга, готовы сравнять с землёй всё на своём пути для своих эгоистичных целей, ведут себя, как последние свиньи. Их разум – их погибель.
- Но это было его решение, он был намного старше нас, и если по его мнению люди и впрямь стоили того, то, наверное, так оно и есть.
- Ты в глаза этого урода не видел даже, Рагнарт. А я – да. Вечно где-то в облаках, а на твёрдой земле – Тёмный постучал ногой по полу. – его жена и два малолетних ребёнка ждали, которых он без всяких колебаний променял на кучку низколобых обезьян! Рагнарт, скажи мне честно, тебе, вот, самому не обидно?
- Тарра, я… В общем, да, я признаю, я многого не понимаю и могу ошибаться, но он, возможно, делал это не так уж и легкомысленно! Он любил нас, просто…
- Любил? Друг мой сердешный, я тебе, возможно, открою новое измерение, но «любовь» - это не просто сопли, слюни и бабочки в животе – это пятьсот пудов ответственности, висящей на твоей поганой шее, и ты… Ладно, так уж и быть, будем разговаривать на твоём языке. – Тёмный поднялся со стула и стал медленно приближаться к брату. Тот, в свою очередь, тоже начал неспешно вставать на ноги.
- Хорошо, допустим – любовь. Чувства, искренность, взаимность и всё в этом духе – сказочка прекрасная. Но скажи мне, Рагнарт, кому в итоге эта любовь принесла хоть чуточку счастья. – Рагнарт опустил голову. – Малыш родился? Да что ему-то с этого? Всю жизнь почти сиротой прожил, небось, думал, что его папаша лоботряс какой-то, а ты тут сидел в это время, слёзы лил. Если бы он родился от простого человеческого парня и хотя бы чуть-чуть попозже – он бы имел шанс на нормальную жизнь, понимаешь, о чём я? Ещё твоя Прозерпина ненаглядная говорила, что в этом межгорном захолустье жизни никакой нет, а теперь пацан не выкарабкается, слышишь меня? Не выкарабкается он оттуда, так и просидит в этом каменном мешке до седых висков. Ну? Слышишь меня? Ты ему жизнь сломал, ты его тётке, сестре Прозер, сломал. Ей там, наверное, уже за пятьдесят, а она, вместо того, чтобы потратить эти тринадцать лет на себя – она была вынуждена возиться с сыном сестрицы. И да, кстати, где она?