Поставив тарелку на прикроватную тумбочку, Рагнарт принялся выковыривать несговорчивого больного из его укрытия. Однако ж последний не сдавался. Отбиваясь, пинаясь и даже царапаясь, мальчик яро отстаивал свою позицию и в неравном бою даже чуть не опрокинул суп. Благо, Рагнарт вовремя подоспел, и на полу оказались лишь несколько капель.
- Да что ж ты как маленький… - Прорычал сквозь зубы филин.
Попытки силой заставить мальчика покинуть убежище успехом не увенчались. В конце-концов Рагнарт молча пристроился на противоположную от завернувшегося в одеяло сына сторону, облокотил голову на руку, и, с каким-то даже философским взглядом уставившись в потолок, вздохнул и наконец-то выдал:
- Раймонд, жизнью своей, каждым пёрышком на этой мантии, - Мужчина демонстративно, не меняя выражения лица, потряс бурым воротником. – Клянусь: половина тарелочки, ну хотя бы пять ложечек – и я от тебя отстану.
Пусть и не сразу, но косматая голова всё-таки неспешно вынырнула из-под толстых тканевых складок и два больших глаза немым взглядом уставились на отца. Тот, будто бы убедившись, что сын и впрямь пошёл на компромисс, аккуратно взял тарелку в руки, зачерпнул в ложку побольше съестного и поднёс к Раймонду. Мальчик в свою очередь, съев первую, последующие несколько ложек послушно выхлебал уже сам, без посторонней помощи.
- Умничка.
Глава 8. Хороший слушатель
Спать Раймонд стал часто и долго, сказывались температура и неимоверная слабость, не позволявшая мальчику даже головы поднять из-за тут же начинавшегося головокружения. Так он и лежал, сверля взглядом тёмную ткань над собой, пока перед глазами не появлялись белые точки. В таком случае Раймонд просто переворачивался на другой бок, сильнее закутывался в одеяло и предпринимал новую попытку уснуть.
В полумраке комнаты (окна специально занавешивали, чтобы маленькому господину было удобнее отдыхать), в помутнённом уже, как говорили, «вылазившей» на поверхность болезнью сознании Раймонда периодически всплывала мысль, что фонарь-шкатулка, стоящий близ кровати на тумбочке, начинает потихоньку светиться всё ярче и ярче. Но причина этого мальчика мало волновала. Данный фактор лишь заставлял раскрасневшегося, и уже буквально сварившегося от температуры собственного тела Раймонда перестать поворачиваться на правый бок и открывать глаза, так как свет только лишь ещё сильнее раздражал беспорядочный круговорот мыслей и горячей голове мальчика. Папа, тётя, цвет стен, вода в вазе, поле, зебра, бабушка, совы, школа – всё это бессонным ульем крутилось в черепной коробке Раймонда, и под эту бессвязную какофонию он вновь погрузился в густой и липкий сон, в котором, однако, в один момент промелькнула искра лёгкого и прохладного света.
***
Светлая и нежная рука пролезла в маленький домик для детёнышей и потрепала маленькую зебру по голове. Яркий свет солнца, которое ещё только-только начало заходить, но уже окрасило всё вокруг в светло-жёлтый цвет, бил в глаза из маленького прохода, перед которым сидел на корточках среднего роста человек и что-то говорил, всё так же поглаживая маленькое полосатое создание. Что говорил этот человек не было понятно. Его говор был похож на истерзанную временем запись диктофона – из роя непонятных помех выбивались единичные отрывки какого-то искажённого, бесцветного голоса, из которых едва ли можно было бы составить что-то понятное. Практически точно так же дела обстояли и с лицом. Его не было видно. Яркие лучи солнца огибали голову человека, и словно заросли дикого кустарника заслоняли лицо от глаз маленькой, и без этого ещё плохо видевшей, зебры, оставляя на виду лишь размытые черты. Но одно было ясно с самого начала – это девушка. Нет, даже не так – девочка. Девочка, которая только-только готовится переступить порог зрелости.
- Ну, как они тебе? – Раздался откуда-то со стороны мужской голос. Человек поднялся на ноги и обернулся. По интонации было понятно, что девушка испытывает удушающий приступ умиления, аж чуть ли не прыгает от восторга. Сбоку показались две размытые фигуры: одна высокая-превысокая, а другая совсем низкая, даже ниже человека раза в два.
Завязался короткий диалог, в ходе которого человек, судя по всему, что-то спросил у низкой фигуры, и она вплотную подошла к домику с малышами. Спустя секунду в небольшом отверстии, через которое и было видно всё происходящее снаружи действие, показалась широкая и плоская морда сине-зелёной лягушки, украшенная двумя идеально круглыми глазищами, в упор уставившимися на маленькое, едва появившееся на этот свет существо. Хоть хозяин и был неимоверно добр, но привыкнуть к его жуткому виду малышам ещё только предстояло.