- Да.
- Так вот. Как я уже говорил – всё, что до попадания сюда, в человеческом, осязаемом мире, было скрыто от посторонних глаз, здесь обретает полноценную жизнь. А человек, являясь частью этого, постепенно полностью освобождается от той формы, что придавала ему осязаемая оболочка. Ну, как пример: снег – это замёрзшая вода. Под влиянием холода вода в облаках замерзает и обретает форму – превращается в снежинку. Но стоит окружающую среду немного нагреть – снежинка становится опять текучей водой, не имеющей никакого описания или формы. Понимаешь? Ну, вот. Продолжим. И практически то же самое происходит и с человеком – он со временем полностью перестаёт быть материальным и сливается со своим шаром – своим внутренним миром.
- То есть… - Раймонд огляделся. – Мы сейчас, грубо говоря..?
- Да, сидим в человеке. – Преспокойно ответил Терра. – Этот умер примерно лет двести назад, я уже не помню.
Раймонд ничего не сказал на это. Да и было ли что сказать вообще?
С минуту посидев в полной тишине, Раймонд задал назревший за это время новый вопрос:
- А у всех людей так красиво в душе?
Терра сдул с лица нависшую прядь волос.
- Нет, конечно. У некоторых внутри такая… - Мужчина прервался на полуслове. - … э-эх, грязюка, что без слёз не взглянешь.
- А где все эти люди тогда?
- Внизу. Помнишь, мы когда из купола вылетели ещё какое-то расстояние летели вверх, через облака? Во-о-от, вот там-то они все и сидят.
- Они были плохими людьми?
- Н-у-у, парень, «плохие» - это слишком субъективно. Мы не в чёрно-белом кино живём. Просто есть люди, которые, пока живут, набивают себе голову, свой условный шар, чем надо, а есть такие, кто его либо не набивает вообще, либо набивает всякой дрянью, в которой потом, после смерти, и живёт.
- То есть в Ад условный попадает, да?
- Я-ж тебе уже сказал – нету у нас таких понятий. «Рай», «Ад» - каждый, кто попадает сюда, отправляется в ту среду, к которой он привык и которой жил. Не знаю, возьмём крайности – к примеру, книжки, там, умные человек читал, время зря не тратил, думал своей головой, спину держал ровно – пожалуйста. Голова - цветущий сад, туда и поселится после того, как отойдёт. Если же страдал всю жизнь всякой белебердой – то и отправишься ты в обидель белеберды, частью которой ты всегда и являлся. Грубо говоря, каждый, кто попадает сюда, обретает, скажем так, свой персональный «Рай». Вот только каков он выйдет будет зависит исключительно от мыслей и действий самого человека.
Вновь зависла недолгая тишина.
- Ну-с, ладно. Ещё пол часика посидим – и домой. И, знаешь, - Терра взглянул на Раймонда снизу вверх. – Приходи ещё. Хороший ты слушатель.
А Раймонду ещё раз прийти придётся. Виной тому злосчастный фонарь, который, за время их с дядей посиделок, успел на своих полосатых ногах куда-то ускакать.
Глава 9. Опиум
Будни студента нелегки и суровы, и этим двум критериям как нельзя лучше соответствовала погода за окном. За закрытыми накрепко окнами, заткнутыми по краям полотенцами на случай если дело дойдёт до урагана, благодаря которому жительницы этой маленькой комнаты в общежитии ещё с неделю оттирали жёлтые разводы со стены, моросил нараставший дождь и противно завывал ветер, мешавший сосредоточиться на домашней работе. Криво сидевшая за столом девушка то и дело почёсывала макушку с куцым рыжим хвостиком (после стрижки такая причёска приносила не малый дискомфорт), потирала ноги в тёплых носках и пыталась наконец-то понять, как решать последнее уравнение. Все остальные уже давно на всё плюнули и веселятся этажом ниже, но не она. Это осталось ещё с детства, да и вдобавок комплекс отличника давал о себе знать.
В какой-то момент к унылому завыванию ветра за окном вдруг добавился поминутный стук. Ощущение было такое, будто какая-то упругая ветка при определённом направлении ветра ударяется об железный подоконник за окном и стекло. Это очень сильно раздражало, но девушка старалась держать себя в руках. Уроки, конечно, делать лень, но ещё больше сейчас не хотелось высовываться по пояс наружу, чтобы попытаться исправить то, что наврятли исправится даже при всём желании прилежной ученицы. Ну, не сможет же она вырвать эту ветку? А хотя…
Ветер с каждой минутой завывал всё сильнее. Звуки весёлой пьянки внизу стали напоминать больше неразборчивую какофонию в которой слышался, судя по всему, лязг разбивающихся стаканов. Стук всё продолжался. В висках уже начало пульсировать. В какой-то момент девушка, готовая убить всех и каждого в этом полуразвалившемся здании, просто вскочила с места и решительным шагом направилась в проклятому окну с твёрдым намерением «заткнуть» хотя бы два раздражителя.