- Судя по всему, кто-то хочет серьёзно поговорить. – Он придвинулся ближе, опираясь на руку. - Я прав?
Похоже, догадки подтвердились. Обычно, когда одному из них хотелось поговорить, он ложился на бок и подпирал голову ладонью. Сейчас же он ведёт себя более скованно, хотя виду старается не подавать.
- Допустим. – Выдохнула девушка, обхватив колени.
- Я весь во внимании.
Он посмотрел на неё этим трогательным, даже немного детским взглядом внимательного слушателя, и Прозер стало невыносимо больно. Ей до ужаса не хотелось окончательно убивать эту невинную атмосферу дружбы маленькой девочки и её волшебного друга, которая царила между ними всю её жизнь.
Но тут уж ничего не поделаешь. Что сделано, то сделано.
- Прозер?
- Рагнарт. – Она глубоко втянула воздух. – Я беременна.
***
Напряжение, которое переполняло Рагнарта на протяжении всего мучительно долгого полёта, ощущалось даже в его перьях, в которые Раймонд изо всех сил впился руками. Очень уж не хотелось на очередном резком повороте не слететь со спины родителя, который, казалось, иной раз вовсе забывал, что на его спине сидит сын. Кокон, заменявший филину лапы, светился изнутри каким-то недобрым, холодным светом, который колол всё изнутри одним своим видом. По груди больно бил то и дело подскакивающий фонарик, который по непонятным причинам уменьшился, стоило зебре наконец-то оставить его в покое. Ныне он висел у Раймонда на шее на верёвочке, так, на всякий случай.
Медленно-медленно малиново-розовая завеса облаков сменилась трубным дымом, не имевшим, однако, никакого неприятного запаха, и через короткий промежуток времени они уже парили над городом, стремительно приближаясь к статному особняку бабушки.
К мирно попивавшей чаёк женщине Раймонда втащили, как на суд. Резко ворвавшийся на сладко пахнущую цветами и чем-то сладким акварельную веранду сын, однако, не сильно встревожил старейшину совиной семьи, которая обратила внимание на пришедших лишь только после завершения долгого и проникновенного глотка из чашки, которая после была шумно возвращена на блюдце.
- Приятно, что мой сын с внуком так рвутся меня проведать. – Безмятежно начала бабушка с лёгкой улыбкой на губах. – Было бы. Однако же по вам видно, дорогие гости, что ваш визит имеет конкретную цель, и это не спросить, как же я тут поживаю.
Вздохнув полной грудью, Рагнарт начал:
- Мама. – На мгновение он замолчал. Было видно, что весь диалог, что он успел проработать в своей голове за время пути, смылся в никуда. – Мне очень жаль, что мы, действительно, не смогли порадовать вас нашим бескорыстным вниманием в сей прекрасный день. Нам необходима ваша помощь.
- Вся во внимании, сын мой. – Бабушка налила очередную чашку чая.
- Тут… Ваш внук захотел повидаться с тётей. Я бы очень не хотел вас беспокоить – я бы и сам это сделал, если бы мог, - но не могли бы вы проводить его к норам?
- К норам? А «пропускной», благодаря которому ты и затащил мальчика сюда, уже не поможет? Почему ты не используешь его.
Раймонд вздёрнул голову с широко раскрытыми глазами и пристально посмотрел на отца. Острые когти на руках родителя, всё это время сжимавших плечи стоявшего впереди совёнка, начали нервно мять рубашку последнего. Отец явно занервничал.
- Это не получится сделать. – Проговорил почти про себя Рагнарт.
- Почему же? – Женщина повернулась лицом к сыну.
У Раймонда на памяти не было никого, у кого был бы такой испытывающий, пронизывающий до мозга костей взгляд. Мальчик вообще не был уверен, что хотя бы один представитель рода человеческого мог бы иметь даже его подобие.
Раймонду стало невероятно жутко, а уж что чувствовал Рагнарт в эту долгую минуту даже подумать страшно.
Когти больно впились в плечи, надавливая на мягкую плоть всё сильнее и сильнее. Миг – и напряжённую очную ставку прервал громкий вскрик Раймонда, по рубашке которого в районе ключицы уже растекалось бурое пятно.
Пока Рагнарт рассыпался в извинениях и судорожно думал, что можно сделать с раной, бабушка с каменным лицом взяла с блюдца полную чашку, встала со стула и неспешно подошла к гостям.
- Выпей. – Безэмоционально сказала она, протягивая внуку чай. Тот послушно начал пить.
Сначала варево было сладким. Намного слаще, чем любое лакомство на земле. Но потом оно стало всё сильнее горчить. Под самый конец Раймонд даже морщиться начал – такая это была гадость. Тем не менее, он продолжал покорно пить, а бабушка тем временем, поглаживая совёнка по голове, будто поддерживая, продолжала сверлить Рагнарта взглядом. За секунду до того, как Раймонд с шумным выдохом завершил свою нелёгкую миссию, женщина одними глазами донесла до сына то, что вопросы они разрешат после и без присутствия мальчика.