- Да ты хоть посмотреть можешь на меня? Нравится ему… - Вдруг прозвучал спустя долгую тишину ломающийся голос молодого юноши.
Сын, держа в одной руке модельку какой-то фантастической птицы, другой звучно шлёпнул по столешнице, отчего большущая стопка бумаг дрогнула и развалилась, разметав свои части по всему столу и полу.
Не обратив на своего отпрыска особого внимания, отец безмолвно вновь собрал все бумаги в стопку и положил из на край стола.
- Терра, будь хорошим мальчиком – иди к своей матери и не мешай мне работать. – Прозвучал монотонный ответ на всплеск эмоций младшего вестника.
- А вот возьму и не уйду, чего ты мне тогда сделаешь?
Мужчина, всё так же не глядя на сына, устало выдохнул, силясь унять раздражение.
- Тебе так нравится трепать мне нервы? Может, займёшься более полезным делом?
- Будто ты им занят. Трясёшься над этими человечками целыми днями, будто это они твоя семья, а не мы!
- Терра, перестань.
Это прозвучало как «Разговор окончен», и старший вестник явно полагал, что после этого сын просто развернётся и уйдёт, но нет. Злобно засопев, мальчик вцепился обоими руками в книгу, в которой так старательно что-то написывал отец, вырвал несколько страниц и с размаху запустил рукопись в другой конец помещения.
Филин, тяжело вздохнув, повернулся к совёнку.
- Я стараюсь ради общего блага, ради нашей общей цели. Это мой долг. Хорошо бы и тебе помнить о своём.
- Ты о чём? Услуживать до конца света этим убожествам?!
- Ты меня понял. Пусть ты сейчас этого и не понимаешь, но вы обязаны…
- Ни-че-му я твоим голым обезьянам не обязан, понятно тебе? – Мальчик повысил тон.
Образы на экране начали медленно приобретать более реалистичные пропорции, можно было даже различить тусклые цвета.
Мужчина молча развернулся к рабочему столу.
- Ты не понимаешь.
- Я-то как раз-таки понимаю по больше, чем ты. В частности я понимаю то, что ты пытаешься дать жизнь делу, заранее обречённому на провал. Люди – это ошибка. Дрянь, недоразумение, ради которого ты забыл обо всём. Они не умеют создавать, отец! Их так называемое «созидание» базируется на разрушении! А если к ним попадёт ещё больше Первозданного огня, - который ты, к слову, так любезно и без задней мысли им предоставляешь, - только представь, что ещё они могут натворить!
- Что они будут творить – будет зависеть только от вас с Рагнартом.
- А-ах, значит так, да?!
Мальчик звонко хлопнул ладонью по столешнице. Тут же бесцветное изображение приобрело краски и объём. Стали видны и груды исписанных бумаг в тёмной комнате, освещённой лишь одинокой настольной лампой, силуэт вестника в рубашке и алом жилете и красные, переполненные яростью глаза нагнувшегося к нему сына.
- Тогда знай – первым же моим действием на столь значимом и почётном посту будет полёт в самые недра окружающего нас хаоса, к самым истокам первозданного огня, наберу его искажённых искр и добро полью им каждую людскую голову, не поскуплюсь! Я заставлю их разорвать друг друга на части! Я уничтожу всё, что ты налепил в их дурацком мирке, понятно?!
- Терра, люди – это живые существа! Как ты..?
- Люди. Это. СКОТИНА!!! – В бессильной ярости заревел мальчик, из его глаз брызнули слёзы. - Скотину. Нужно. ЖРАТЬ!!!
Звонкий хлопок. Тёмная пустота, невидимый проигрыватель, экран – всё исчезло. Наблюдатель оказался в освещённом настольной лампой помещении, а перед ним стоял молодой вестник, державшийся за раскрасневшуюся щёку и ошарашенно глядевший на отца. Отец тоже смотрел на него. Только пустыми, бесчувственными глазами.
По виду не дышавшего от потрясения мальчика было видно: что угодно, - хоть презрение, хоть ненависть, - он бы снёс любую эмоцию на лице родителя, но только не это холодное безразличие. Так смотрят на черепки давно разонравившейся вазы, прежде чем с чисто формальным «Как жаль» переступить через них и с не дрогнувшей душой направиться дальше по своим делам, совершенно забыв о разбитой утвари на полу. И старший вестник так и сделал – совершенно спокойно, будто ничего и не произошло, развернулся, взял какие-то рукописи вместе с пером и продолжил работу, даже не думая об окончательно разбитом доверии и задушенной любви сына.